Его не звали, но он приперся

Пусть официально это здание и нельзя было связать с культистами, но рано или поздно несоответствия в бумагах заметят, или осознают, что здание принадлежит (через посредника) одному из заподозренных в черноте благородных. Но до этого еще руки дойти должны, а они никак не дойдут, таская в карманы злато и другие ценности, бывшие во власти культа. Далеко не все, чем они владели, было запятнано чернотой. Хотя я бы все равно не стал присваивать себе даже трижды проверенные вещи. И это не паранойя даже, а самый настоящий здравый смысл.

Возвращаясь к изначальной теме, сейчас прямо в этом помещении, длинном и почти пустом, скопилось полтора десятка искаженных и столько же запятнанных. Да еще и в компании отряда авантюристов, если я правильно понял ситуацию. Ну, знаете, ночь, темный зал, зловещая пентаграмма, нечистоплотные приключенцы, польстившиеся на золото и посулы, таинственный ритуал, главным ингредиентом которого стали те самые приключенцы, - банальность.

Двое из пятерки уже успели превратиться в груду гнилого мяса и костей, еще двое ждали своей участи, смотря на последнего, именно в этот момент разделываемого как барашек. Странная волшба сдерживала все эманации внутри склада, не выпуская ни звука, ни магической вспышки. Такая же магия удерживала авантюристов в неподвижном состоянии, не позволяя им даже глазами пошевелить.

Сами культисты отнюдь не напоминали тех, кто успел отчаяться и смириться с гибелью, стремясь только продать жизнь подороже. Скорее они вели себя так, будто у них был какой-то хитрый план, пусть и с поправкой на фанатизм да неадекватность. Наверное, им бы стоило помешать. Просто из желания сделать пакость, не более.

Спасать ныне обрабатываемого мужика лет тридцати, всего покрытого похабными татушками, было уже поздно - часть его плоти уже стекла с костей, а черная жижа буквально проросла в нем, стремясь как можно быстрее поглотить все, чем он был. Под мерный напев собравшихся кружком искаженных и стремительно покрывающихся чернотой запятнанных, эта смерть выглядела еще более мерзкой.

- В толпе презренных каждый день. - Раздавался хриплый голос обнаженной культистки, занимающей, видимо, главенствующую должность в этой доброй компании.

Милая бабушка, напоминающая хрестоматийных чопорных старушек из дамских романов, явно имела какой-то магический класс. Об этом говорили целые реки черноты, скручиваемые ее волей в тошнотворные узоры. Казалось, что она говорит не только ртом на голове, но и двумя пастями на ее сгорбленной спине.

- Неверным карой станет тень. - Под новую строчку странного стиха плоть отчаянно трепыхающегося мужчины стала чернеть еще быстрее.

Едва удерживая обед в желудке, я понимаю, что получившаяся из тела жертвы жижа пойдет на мутаген для превращения очередного культиста. После гибели немалой части свиты, тварь может заново заполнить пустые вакансии. Все так же уверен в том, что простого ритуала для обращения будет мало, иначе мутантов было бы больше. Да и, если учесть число убитых, жертв на переработку нужно будет много.

Восстанавливает армию?

Или готовит ее под очередную задачу, способную перевернуть ситуацию и спасти положение?

А еще меня тревожит упоминание теней в контексте этого ритуала. Я, конечно, и так понимаю, что между энергией теней и черной мерзостью есть какая-то взаимосвязь и взаимная же "нелюбовь" друг к другу, но все равно тревожно. Сомневаюсь, что я хочу знать ответ на этот вопрос, но кто знает, кто знает.

- И плоть растает словно лед. - Горловое пение остальных культистов становится все громче, достигая своего крещендо, а от жертвы остался только скелет и все еще бьющееся в клетке из ребер сердце.

Так.

Этот праздник сатанизма пора заканчивать, пока они реально Ктулху не призвали на поздний ужин. Оставшиеся две жертвы оттащены в самый дальний угол, чтобы не мешать ритуалу, видимо. Значит, центр полностью открыт, а у меня как раз есть много бесхозного горючего, способного сжечь даже призрак покойной тещи. Только сначала нужно...

Следуя наитию, ворую тень проводящей ритуал культистки и с диким омерзением натягиваю ее на себя, стараясь оставить между собой и ею максимальный зазор. Пусть черноты на тени и нет, но я банально не желаю принимать ее облик, даже если это просто облик. Мне хватит одного только голоса.

В момент, когда старая карга должна была закончить четверостишие и вытащить из груди никак не умирающей жертвы сердце, что должно будет стать основой чьего-то причастия (уймись, ясновидение!), сверху раздается ее же голос, говорящий совсем не то, что нужно сказать в такой ситуации.

- Ребят, купите огнемет!

Это был бы очень глупый троллинг, опасный для меня самого, ведь взгляды культистов мигом уперлись в то место, откуда я и произнес свое авторское видение их поэтического великолепия. Вот только меня там уже не было, а их взгляды поймали только силуэты четырех стеклянных бутылей, несущихся вниз.