Его невинная заложница

Арман прочно запирает дверь, а я смотрю на его широкую спину. Он поворачивается и со вздохом произносит:

— Что с тобой делать?

— Вы нашли сестру? Она жива? — решаюсь задать вопросы, которые не могла озвучить при всех.

— Нет, — Арман мотает головой. — Ровный лишь нашел зацепки. Доказательства того, что у тебя была сестра.

Я лишь киваю. Особой надежды на то, что все уже знают, где Яна, не было. Я расстраиваюсь, потому что неизвестность пугает. Что если сестра и вправду умерла? А документ подделали по времени, чтобы замести следы? Отгоняю мысли прочь и стою, заломив руки за спину. Я не знаю, как теперь вести себя с ним. Что говорить и делать? Правила изменятся? После того, как все узнали, что я не та, кого они взяли. Или меня отпустят?

— Я не знаю, что происходит, Катя, — спокойно говорит он. — Твоя сестра явно была просто пешкой в чьей-то игре, — он замолкает и смотрит на меня. — Как и ты, — добавляет.

Киваю. Как и я.

— Ты не отпустишь меня.

Я не спрашиваю, а утверждаю, потому что знаю: я ему нужна. Им. Ровный правильно заметил: медсестра очень неплохой помощник, а когда она еще и помогает освободить вожаку яйца — цены ей нет. Я почти горько улыбаюсь, когда замечаю движения Армана. Он надвигается на меня, а я решаюсь сделать шаг назад. Впервые отступаю без страха, потому что чувствую себя невиновной.

Странно, но раньше я не имела на это права. Подчинялась установленным правилам и боялась, а сейчас, когда все вскрылось, мне так легко вдруг сделать то, что хочется. Поступить импульсивно. Я дрожу. От страха или, наоборот, волнения из-за того, что я это сделала.

— Ты снова дрожишь, — хрипло говорит Арман.

— Я не боюсь, — спокойно говорю.

— Я знаю, Катя.

Секунда, и он оказывается рядом. Зря я думала, что могу быть свободна. Он не отпустит меня.

— Будешь такой теперь?

Решаюсь поднять голову и взглянуть ему в лицо. Впервые не потому, что он просит, а потому что я могу. Не хочу подчиняться правилам, которые были созданы не для меня.

— Какой?

— Ты слишком много спрашиваешь.

— А ты почти ничего не объясняешь…

Пауза. Вдох. Смех.

У глаз Армана собираются морщинки от улыбки и легкого гортанного смеха.

— Нам спать в одной постели, Катя, — напоминает он. — Если ты будешь сторониться и дрожать, другие поймут, что ты больше не моя.

Его слова за пару секунд выбивают из моих легких воздух. Мне становится нечем дышать, и я вспоминаю, где нахожусь. В толпе мужчин без женщин. Среди тех, кто лишились внимания, стоило им покинуть стены клуба, где у них был безлимитный доступ к девочкам. Я нервно сглатываю и взмахиваю ресницами, поднимая взгляд на Армана.

Несколько минут глаза в глаза. Поцелуй.

Дикий и голодный.

Арман порабощает мой рот, заводит руку за затылок и, сжав мои волосы, тянет на себя. От неожиданности ударяюсь о его широкую грудь, провожу ладонями по плечам, чувствуя стальные мышцы под пальцами и полностью сдаюсь в его власть, когда понимаю, что этот поцелуй другой.

Не такой, как был впервый раз и не злой, будто наполненный яростью. Сейчас он, скорее, желаемый. Я сама не верю в то, что чувствую, но у меня создается впечатление, что Арман сам хотел этого. Ждал момента, когда все прояснится, чтобы наконец поцеловать меня так. Требовательно, настойчиво, но нежно и будто растягивая удовольствие.

Сейчас мы как два любовника, сбежавшие от законных половинок. Я от самой себя, а Арман от должности вожака, которому не подобает быть нежным с женщиной.

Он должен брать. И точка.

— Почему ты снова дрожишь, Катя? — слышу сквозь туман собственных мыслей, когда наш поцелуй, наконец прерывается. — Снова боишься?

— Да, — на одном выдохе.

— Меня.

Он утверждает, а я едва нахожу в себе силы, чтобы мотнуть головой и произнести:

— Нет. Себя.



Глава 35

Взгляд Армана меняется после моих слов. Там нет мужского ликования, скорее новая грань интереса. Мы постепенно открываемся друг другу и видим то, какими являемся на самом деле. Это как танец, и мы участвуем в нем вдвоем. Я жадно вглядываюсь в черты Армана, а он — в мои. Можно подумать, наконец, загорелась яркая лампочка и осветила многое из того, что пряталось в темноте. Еще не все, но мы уже далеки от непроглядной темноты.

Мы уже ближе друг к другу.

Уже прочнее связаны и больше не рвемся прочь.

Я вижу перед собой не только свое наказание или свою защиту, но и мужчину, к которому меня тянет. А я перестаю быть заложницей. Я еще сомневаюсь, что значу для этого сложного, жестокого и безумно сильного мужчины, но чувствую, что он сам ищет ответ. И тоже тянется мне навстречу.

— Тебе пришлось дотрагиваться до него, — бросает Арман хрипло. — До этого урода.

Арман обхватывает мое запястье и тянет наверх. Я непроизвольно кривлюсь, вспоминая, как расстегнула брюки Дикого, и прячу глаза.

— Я должен был так поступить.

— Я понимаю, — я киваю. — Это из-за других.

— Это оказалось сложнее, чем я думал. Стоять и смотреть, как ты возишься с ним.