Его невинная заложница

— Парень один, охранник из клуба. Он Дикого пристрелил, — водитель довольно хмыкает. — Я ему сейчас руку пожму, его как раз дом послали охранять в утреннюю смену.

Пожать руку не выходит. Когда мы приезжаем, оказывается, что Яна устроила истерику. Она взбесилась, что ее закрыли и не дают телефон, и разгромила спальню. Я слышу ее крики еще на первом этаже, быстро поднимаюсь наверх и ощущаю острый укол в сердце, когда голос сестры вдруг смолкает.

Мне страшно, что с ней что-то могли сделать, она так резко замолчала, как от удара!

— Яна! — я с криком врываюсь в комнату и выдыхаю, когда вижу сестру.

Она просто выбилась из сил, вот и замолчала. Напротив нее стоит тот самый Игорь, который не хватает ее руки, но стоит стенкой и не дает миновать себя. Она расцарапала ему лицо в кровь и порвала рубашку, но парню плевать. Он выполняет приказ и делает это так мягко, как может. Он вообще держит руки за спиной, сцепив их так, будто на нем наручники. Он очень высокий и крепкий, видно, боится, что ненароком поранит буйную девушку.

— Яна, не надо, — прошу ее, подходя ближе.

Я дотрагиваюсь до ее плеча, и она поворачивает ко мне раскрасневшееся лицо. Вокруг бардак, она перевернула всю комнату вверх дном, а на ее лбу испарина. Она запыхалась и не сразу понимает, что это я.

— Спасибо, — я киваю охраннику и снова смотрю на сестру. — Успокойся, Яна, хватит.

Она хочет что-то сказать, но даже на слова силы не остались.

— Смотри, кровать вроде целая? Ты ее не тронула, — я указываю подбородком на постель. — Давай ляжем, а? Тебе нужно отдохнуть.

— Мне нужно на улицу, — упрямится.

— Потом, вместе потом пойдет.

Яна начинает оседать на пол, и мы вместе с Игорем подхватываем ее. Я вижу, что она больше не противиться его рукам, и разрешаю ему поднять сестру на руки.

— Принеси воды, — прошу у него, когда он опускает мою сестру на кровать. — И аптечку.

— Хорошо, — парень кивает.

— И пойди умойся, у тебя всё лицо в крови.

Кажется, он даже этого не замечал до моих слов. Он уходит, а я сажусь на край кровати и приглаживаю мокрые волосы сестры. Она вроде порывается отвернуться, но потом, наоборот, утыкается лицом в мое бедро. Ей лучше от того, что я рядом.

— Всё хорошо, Яна. У тебя есть я, есть семья, мы вместе со всем справимся. Всё пройдет.

Эпилог

Я пообещала сестре, что всё пройдет. Во многом пообещала и себе тоже. Нам обоим необходимо, чтобы страшное осталось позади, нужно побыстрее захлопнуть дверь в черные дни и начать заново. Это возможно, ведь впервые в жизни мне есть на кого положиться. Я чувствую защиту Армана и его поддержку. Мне не нужно ничего скрывать от него, он больше не спорит со мной насчет сестры, то ли смирившись, что нашу связь не разорвать, то ли поменяв мнение о Яне.

Я прошу у Армана помощи и он находит нужных людей. Скрипит зубами, но отпускает меня в другой дом, чтобы я могла хотя бы первые дни быть с Яной. Она же сейчас как маленький ребенок, потерянный и слабый, я должна быть с ней. Я прошу охрану оставаться во дворе, внутрь же дома имеет доступ только Игорь и помощница по хозяйству. Еще приезжает доктор, который на вторую встречу прибывает с подробной схемой приема лекарств.

— Седативные, — комментирует он, ловя мой встревоженный взгляд. — Умеренные, не бойтесь. Но ей в любом случае нужна медикаментозная поддержка, своими силами она не справится.

Я сама это понимаю. Поэтому киваю и запоминаю, когда Яне нужно будет давать успокоительное. Она, к счастью, не упрямится, хотя смотрит без энтузиазма. Просто не сопротивляется, позволяя мне делать то, что я считаю нужным. Хотя так не всегда. Яну шатает от одного настроения к другому, она иногда плачет, иногда снова истерит, срываясь на крик, а иногда молчит.

Я каждый день разговариваю с ней о разных мелочах, пытаясь напомнить нашу прошлую жизнь. Как мы вместе жили в моей квартире, как красили стены в коридоре и собирали этажерку, стараясь разобраться в инструкции. Всего три странички инструкции, а мы убили на нее половину вечера, после чего решили, что только ради этого кому-то из нас надо завести парня. Причем, срочно! Мы тогда долго смеялись и перебирали имена всех знакомых мужского пола.

— Ты тогда хотела, чтобы я сейчас же пошла к соседу с любым глупым вопросом, — я с улыбкой смотрю на Яну.

У нее сегодня хороший день, она отвечает на мои фразы и напоминает себя прежнюю. Немного резковатую и эмоциональную, она намного больше жестикулирует, чем я, и говорит не мелодичным голосом, а, наоборот, с итальянскими интонациями. Когда Яну подхватывают эмоции, ее речь вовсе напоминает головокружительные горки. Вверх-вниз, то медленно, то стремительно с обрыва!

— За солью, — она кивает и чуть морщится, пытаясь удержать улыбку.

Ей становится лучше благодаря лечению, она разговаривает с психологом и все чаще я встречаю ее на первом этаже. Она больше не закрывается в спальне, а спускается, чтобы помочь на кухне. Или чтобы поговорить с Игорем. Она трижды наставляла ему синяки, когда хотела то ли сбежать, то ли выплеснуть внутреннюю боль, и каждый раз Игорь принимал удар на себя.