Его новенькая

На кухне, с мамой Ан-ни, вновь приходится пользоваться голосовым переводчиком. Я требую приготовить чай и принести её дочери в ванную полотенце и тёплый халат. И носки. Хорошо, что в этой тесной квартирке тепло – отопление работает. А вот на улице… Впервые столкнулся с пробирающими до костей сыростью и холодом.

Вернуться бы в тепло, в родные края, но разрезанный пополам паспорт Ан-ни, рёв и сопли её матери, говорят о том, что это случится нескоро.

Впрочем, плевать.

Место ничего не значит, главное – мы вместе.

Я съедаю ни один пирожок, которые оказываются очень и очень неплохими, когда Ан-ни выходит из ванной, закутанная в тёплую пижаму и носки. На голове пирамида из махрового полотенца. Её мать додумалась залезть к ней в чемодан, где и нашла эти вещи. Моя Новенькая не понаслышке знала, куда летит.

Я поднимаюсь со стула и приказываю:

– В спальню. Под одеяло.

Ан-ни вновь послушно кивает, а я завариваю заранее приготовленный в кружке пакетик чая. На вкус так себе, но для согреться вполне сойдёт. Подхватываю в руки кружку и тарелку с пирожками и иду вслед за Новенькой.

Её мать постелила нам на узкой кровати в комнате, которая, как я думаю, раньше принадлежала двум сестрам, и теперь провожает меня смешанным взглядом. Желаю ей доброй ночи, не особо парясь, понимает ли она, и закрываю за собой дверь.

Для начала прослеживаю, чтобы Ан-ни поела и выпила чай до самого дна, а затем, раздевшись, забираюсь под одеяло вместе с ней, крепко обнимаю. Целую мокрые волосы и просто наслаждаюсь теплом её тела.

– Хорошо, – произносит Новенькая через пару минут. – А теперь расскажи мне, что случилось?

– Ты согрелась?

Я досадливо морщусь, потому что вспоминать о подлости матери желания нет.

– Ещё тогда, когда ты меня целовал, – шепчет она мне в грудь.

Я самодовольно хмыкаю, обнимаю её крепче и снова касаюсь губами влажных волос. Дышу. Всё в прошлом. А настоящее кружит голову, заставляет сердце трещать по швам от тех чувств, что его распирают, и делает меня по-настоящему счастливым.

Неважно где, неважно как…

– Никлаус, – едва слышно просит Ан-ни.

Я вздыхаю и откидываюсь головой на подушку:

– Мама знала и том, что ты полетишь в Россию, и о том, что я захочу полететь с тобой. Заперла мои документы в сейфе. Мы ругались так громко, что подняли на ноги весь дом. Это было утомительно, зло и чертовски несправедливо. Я не успевал на рейс. А ей всё было нипочём. Столько гадостей, истерики… Даже вспоминать не хочу, Ан-ни.

– Мне жаль, Никлаус, – шепчет она и приподнимается на локте, чтобы заглянуть мне в глаза. – Но как же ты тогда смог прилететь?

– Дэниэл. Он не выдержал истерики матери и открыл сейф. Сказал ей, что она мешает мне жить собственной жизнью, потому что сходит с ума. Пригрозил ей разводом, потому что устал от её выходок. Я не успел на каких-то пять минут, Ан-ни.

– Они правда разведутся? – затаивает дыхание она.

– Если она не примет решения одуматься. Впрочем, мне плевать – я порвал с ней всякие отношения.

– Ник…

– Она сама виновата, – скреплю я зубами. – Быть настолько слепой, чтобы не видеть, как я счастлив… Словно и не желает мне счастья вовсе.

– Она боится тебя потерять…

– Уже потеряла. Может, это её чему-то и научит, но ей придётся очень постараться, чтобы я хотя бы задумался на тем, чтобы простить её.

Ан-ни вновь укладывает голову мне на грудь, прижимается ко мне крепко, а через пару минут говорит тихо:

– Мама порезала мой паспорт, и теперь жалеет об этом. Кажется, искренне.

– Я знаю. Когда я приехал, она заливалась слезами, пыталась мне что-то рассказать, каялась, вроде бы. Вытащила из шкафа бутылку водки и вылила её содержимое в раковину. Мы не знали, куда ты могла пойти. Просто сидели и ждали. Чёрт, я думал сойду с ума…

– Я была разбита, прости, – шепчет Аня. – А потом поняла, что не позволю кому бы то ни было разлучить нас с тобой. По возвращению, я сказала маме, что восстановлю свои документы, и вместе с ней вернусь в Калифорнию.

– А я сказал своей, что однажды женюсь на тебе, – выдыхаю я с улыбкой. – Так что ей лучше уже сейчас привыкать к этой мысли.

– Ты сумасшедший, – тоже улыбается она.

Я вынуждаю её вновь опереться на локоть, поднимая подбородок пальцами, и говорю на полном серьёзе:

– Это правда, Новенькая. Однажды мы поженимся. Так что тоже можешь начинать привыкать к этой мысли.

Ан-ни сглатывает и в который раз за сегодня послушно кивает. В синих глазах искриться любовь и нежность. Я тянусь к её губам своими, а затем и вовсе подминаю её под себя. Старенькая кровать скрипит под нашим весом. Дыхание Ан-ни учащается, но она упирает ладошки в мою грудь и взволнованно спрашивает:

– Ник, ты останешься здесь, со мной? Пока я…

– Моё место рядом с тобой, Аня, – перебив её, повторяю я.

– А моё – с тобой, – выдыхает она в ответ.

Всё так. Потому что наша любовь сильнее любых обстоятельств и сложностей. Мы нашли друг друга, чтобы справляться с чем угодно. Вместе. И навсегда.

Эпилог

31 августа следующего года…