Его осенило в воскресенье

Он все медленнее шел вдоль глухой стены, между горами рухляди, стараясь отдалить тот момент, когда у него не останется и этой последней, иллюзорной защиты от неумолимой жизни, от однообразных серых будней. Если можно было бы и дальше идти вперед, туда, куда тебя ведет дорога… Но стена уже кончалась. У низкого металлического навеса с громоздившимися стеной поломанными столами дорожка поворачивала налево и вела прямо к выходу.

Нет, нет, не сейчас!

Он сделал еще несколько шагов по главной дорожке и остановился. Он задыхался, ноги стали ватные. Стоял, прислонившись к груде разбитых ящиков, в нескольких метрах от ворот, где о чем-то громко спорили южане… от площади, откуда доносился нестройный шум… от города, где жизнь шла своим чередом, как прежде… точно ничего не изменилось. О боже, что же будет теперь?! — подумал он в отчаянье. Это было последнее, о чем он успел подумать.

14

Анна Карла ждала остальных на площади Коттоленго, стоя у лавки старых книг и журналов. Она оторвалась от чтения практического руководства для судебной полиции, составленного кавалером Луиджи Валентини (Формуляр отчетов и протоколов. Некоторые примеры донесений о наиболее распространенных и тяжких преступлениях. Третье издание, исправленное и дополненное автором, Рим, август 1935), которое она только что купила за двести лир. Подняла глаза и огляделась вокруг. Ни Бонетто с Шейлой, ни Массимо с Лелло не было видно. Она снова погрузилась в чтение.

«…Однако потерпевший не смог сообщить нам никаких полезных данных и не знал, кого подозревать. Тогда мы, как были, в полицейской форме, незамедлительно отправились на железнодорожную станцию для соответствующего расследования всех обстоятельств преступления.

Из разговора с контролером, который проверял билеты при входе на перрон, выяснилось, что внимание его привлек подозрительного вида мужчина, высокий, с усиками и очень темными глазами, в светлом костюме, коричневой шляпе и желтых ботинках. Неизвестный беспрестанно озирался, сутулился и втягивал голову в плечи. Кроме того, пробивая билет, контролер успел заметить, что подозрительный незнакомец направлялся в Рим. Его поезд отходил в тринадцать часов сорок пять минут и прибывал в столицу в девятнадцать часов.

Так как до прибытия вышеупомянутого поезда оставался один час двадцать пять минут, мы безотлагательно…»

Она снова прервалась и взглянула на часы. Наверно, уже десять, точнее, восемь минут второго. Анна Карла с улыбкой подумала, что теперь ей следует говорить: «Тринадцать часов восемь минут». Она прикинула, что до свидания с Сантамарией остается ровно три часа пятьдесят две минуты… Однако странно, что до сих пор нет ни Массимо с Лелло, ни Шейлы с Бонетто. Хорошо еще, что она купила такое увлекательное чтиво. Она стала читать дальше:

«…мы безотлагательно отправили телеграмму в полицейский комиссариат железнодорожной станции, дабы по прибытии поезда вышеназванный субъект, приметы которого мы сообщили, был тут же задержан, так как он подозревается в совершении преступления.

В девятнадцать часов сорок минут мы получили из Рима телеграмму следующего содержания: „Подозрительный субъект задержан и…“»

Появление Шейлы, которая одна, без Бонетто, бежала к ней, помешало Анне Карле дочитать телеграмму.

Она очень, очень виновата и просит прощения, затараторила Шейла. Ей захотелось посмотреть еще и рынок «Порта-Палаццо», и потому они с Бонетто опоздали. Да еще на обратном пути они вспомнили, что забыли в кафе шапочку капеллана. Феличе побежал в кафе, а она вот примчалась сюда… А где же Массимо и Лелло?

— Не знаю, — ответила Анна Карла, закрывая книгу и кладя ее в сумку. — Может, они встретили Феличе и вместе с ним пошли в кафе?

Но Бонетто, держа в руках шапочку капеллана, появился один. Ни Массимо, ни Лелло он не встретил.

— Возможно, они ждут нас на другом конце площади? — предположил он.

— Нет, вон они… — сказала Анна Карла, увидев подходившего Массимо.

— Массимо! — крикнула ему Шейла, помахав рукой. — We are hungry!

— Мы проголодались! — с улыбкой перевел американист Бонетто, когда Массимо подошел к ним.

Массимо вежливо извинился — к нему привязался какой-то наглец и никак его не отпускал.

Анна Карла заметила, что Массимо бледен, но старается держаться непринужденно. Она поняла, что он, очевидно, поссорился с Лелло.

— А Лелло? Он что, передумал? — спросила она так, словно в этом нет ничего особенного.

— Да… то есть… ему нужно было позвонить домой… и он просил его не ждать, если…

— Смотрите, что это случилось там внизу? — спросил Бонетто, глядя на площадь.

— Да, что там такое? — отозвалась Анна Карла.

— Полиция, — сказала Шейла, показывая на машину, которая остановилась у открытых ворот склада. То была машина дорожной полиции, а не карабинеров, но по крикам и по тому, какая сразу собралась толпа, было ясно, что дело посерьезнее, чем стоянка в запрещенном месте. Впрочем, минуту спустя к складу примчались полицейская машина и «скорая помощь».

— Что там все-таки произошло? — повторил американист Бонетто, сгоравший от любопытства.