Его осенило в воскресенье

— Если позволите… — сказал он, показав на винные пятна на своей рубашке. Он открыл трехстворчатый шкаф, также покрашенный в желтый цвет, и вынул из ящика чистую рубашку. Затем торопливо снял грязную рубаху и надел новую. Потом вынул пиджак в клетку, галстук, и Сантамария внезапно понял, что он покорно готовился последовать за ним в префектуру, а затем отправиться в тюрьму. Собирался так же методично, как каждое утро собирался на службу. Факты, держаться фактов, снова подумал Сантамария. Расследование велось по двум убийствам. О втором убийстве Реджис явно не знал вообще и не подозревал об истинных причинах первого. Он не сомневался, что Гарроне, этот «прирожденный игрок», «экспериментатор», был убит одним из безжалостных ночных бродяг. Что же касается коррупции, то говорить о ней в данном случае, вероятно, не приходится. Да, проект пролежал целый год без движения в одном из отделов. Но сколько документов и проектов в Италии застревает в бюрократических дебрях, и виновные, если только их находят, остаются безнаказанными. Реджис помог Гарроне из жалости, из «солидарности» с таким же нищим паразитом. Скорее всего, Гарроне спас его по время «битвы» или облавы… Но сделал это Реджис не ради миллионов. Миллионы Гарроне взял бы себе.

Реджис повернулся к нему лицом: он был готов к «мукам» — застегнул на все пуговицы пиджак, надел галстук.

— Ах да! — воскликнул он.

Взял свернутый в трубку проект Трессо и Кампаны и протянул его Сантамарии. Тот сердито отмахнулся.

— Оставьте его себе. Завтра сами отнесете на службу, — пробурчал он. Это был оправдательный приговор, и Реджис его слова так и воспринял.

— Я не должен… идти с вами?

— Нет.

— Вы меня не… не арестуете?

— Нет.

— Значит, я могу… считать себя непричастным?

— Не знаю, можно ли считать вас полностью непричастным к этой грязной истории. Но для нас к делу об убийстве вы… никакого отношения не имеете. А сейчас мы расследуем именно это дело.

— Господин комиссар, — выдохнул из себя Реджис, — господин комиссар, я не верю в бога, но если есть кто-то на небесах, то он…

— Послушайте, могу я попросить вас об одном одолжении, Реджис? — оборвал его Сантамария. Реджис уже собрался ответить, что ради господина комиссара он готов пойти в огонь и в воду, но Сантамария его опередил. — Мне нужна старая газета.

— Старая? — вскричал Реджис. — Но у меня есть сегодняшняя? Я вам…

— Да нет же, послушайте…

Но Реджис уже ринулся на террасу и мгновенно вернулся с последним выпуском «Стампы».

— Я ее уже прочитал. Возьмите, возьмите, доставьте мне такую радость!

— Мне хватит одной страницы.

— Ну что вы, берите всю, прошу вас!

Сантамария взял газетный лист и завернул в него проект Гарроне — этот проект ему еще понадобится.

— Где у вас телефон?

На лице Реджиса отразилось отчаянье, оттого что он не может предоставить в распоряжение господина комиссара сразу десять телефонов.

— В коридоре, идемте я вам покажу, — заискивающим голосом сказал он.

Сантамария позвонил Де Пальме и сказал ему, что в основном их предположения подтвердились.

— А как ты поступишь с этим Реджисом?

— Никак… Он, в сущности, не ведал, что творил. Узнали что-нибудь насчет машины?

— Да, все совпадает: синий «фиат-124».

Кроме того, в комиссариате на виа Борго Дора, где никто, правда, не заметил подозрительной машины, один из агентов вспомнил, что каждую субботу утром агенты ближнего отделения транспортной полиции обходили все машины, оставленные возле «Балуна» в тех местах, где стоянка запрещена, и наклеивали извещение о штрафе. Не мешало бы с ними потолковать. Идея оказалась плодотворной. И синий «фиат-124» не избежал штрафа, копия квитанции — у Де Пальмы в кармане.

— Отлично, — сказал Сантамария, значит, увидимся в условленном месте.

— Договорились.

Реджис, который на время разговора почтительно удалился в гостиную, услышав, что Сантамария повесил трубку, проскользнул в коридор.

— Господин комиссар, — сказал он, судорожно размахивая руками, — я хочу, чтобы вы знали… для меня этот день… эта встреча… хотел бы вам выразить… но не нахожу слов…

Вся прелесть людской неблагодарности заключается в том, что они этих слов даже и не ищут, подумал Сантамария, спускаясь в лифте.

4

Сантамария опустил оконное стекло. Без двух минут час. Не самое благоприятное время для визита, как выражаются люди из «высшего круга».

— Сверни направо, — сказал он шоферу, который притормозил у развилки дорог. Они проехали мимо трех старинных оград, поросших каприфолем.

— Сюда, — сказал шоферу Сантамария. — Въезжайте!

Машина углубилась в темную, зеленую аллею. Ветки деревьев задевали за крышу и дверцу машины, и Сантамария невольно наклонил голову. И тут он заметил, что шофер поступил так же.

— Медленнее, — сказал Сантамария.