Его ошибка

Лялька влетела ветром, шумная, от светло-русых волос веяло ароматом морозного воздуха. Протянула мне цветы, отпрянула.

– Ох, подруга! Дай расцелую! – чмокнула меня сначала в одну щеку, потом в другую. – Какая же ты красотка!

– Кхе, кхе, вас ждут к столу.

Похоже, у меня начинается аллергия на голос мамы – аж свело спину между лопаток.

– Здравствуйте, Ирина Васильевна, – Лялька высунулась из-за моего плеча. – Пахнет обалденно!

Я едва удержалась, чтобы не хихикнуть, заметив, как мама поморщилась от слов моей подруги.

– Пойдем, – я подтолкнула Ляльку к столу.

В столовую вошел отец.

– Всем доброго вечера, – он кивнул Ляльке и мне, повернулся к жене. – Все в сборе, можно садиться?

Мама заняла место во главе стола, еще больше напоминая королеву. Снежную. Мы с Лялькой уселись рядом, а папа напротив. Мама бросила неодобрительный взгляд на мою подругу, заметив ее шарящий по столу взгляд. Я же изучала столовые приборы, лежавшие по бокам тарелок. Пять вилок, ножи, две ложки – значит, ужин предстоит плотный. Опережая мои мысли, отец спросил:

– Так что у нас сегодня на ужин?

– Весенний салат, суп из брокколи, запеченная куропатка под соусом Провансаль, на гарнир запеченный картофель и рис по-сербски, потом десерт.

– Ого, вот это выбор! – воскликнула Лялька, и я еле удержалась, чтобы не наступить ей на ногу.

Каждая фраза Ляльки равнозначна абзацу нравоучений мамы, ждущих меня перед сном.

– Вино, шампанское? – спросил папа. – Думаю, по такому поводу шампанское просто необходимо! Моя блудная дочь вернулась в родные пенаты! – Он разлил по фужерам игристое вино, встал – С возвращением, Агата!

Мы с Лялькой вскочили, а отец только покачал головой, заметив, что мама осталась сидеть и даже не притронулась к бокалу.

Мы выпили, горничная принесла блюдо с куропаткой. Отец о чём-то спрашивал Ляльку, а я вдруг поняла, что совершенно не хочу находиться здесь, что чувствую себя здесь взаперти, словно чудная птица в золотой клетке. И даже все эти подбадривающие слова отца и Ляльки не спасали ситуацию. Взгляд мамы был вездесущим, словно она была господом богом, вершителем судеб. Или удавом, уставившимся на кролика и готовым его задушить в любой миг. Кроликом была я. Жалким, трусливым, дрожавшим и всегда подчинявшимся.

Настроение упало до плинтуса, я отвечала невпопад, и если бы кто спросил меня, о чем был разговор, то я вряд ли бы вспомнила.

Еле дождалась окончания ужина. Мама, до этого молчавшая, нарочито ласково кивнула Ляльке:

– Агата сегодня очень устала, и я уверена, что ей не терпится принять душ и лечь в постель. Знаете ли, Лариса, сегодня у всех был тяжёлый день…

Лялька, кажется, поняла – опустив глаза, поднялась из-за стола.

– Да, действительно, уже достаточно поздно, а мне завтра на работу.

Мне хотелось провалиться сквозь землю, и если бы пол сейчас разверзся подо мной, то я бы с радостью прыгнула вниз. Завтра обязательно извинюсь перед подругой, объясню…

Да что, черт побери, здесь объяснять?! Мне надо бежать отсюда! Бежать, не оглядываясь, иначе я просто свихнусь!

* * *

Я нарочно долго принимала душ. Сначала медленно тёрла себя мочалкой, затем просто стояла, подставив лицо тёплому дождику из лейки. Надеялась, что мама не придёт, оставит меня в покое, и я лягу в кровать и спокойно засну, как делала это все пять лет в Италии.

Надежды не оправдались. Я вышла из ванной, завёрнутая в полотенце, и тут же взглядом наткнулась на мать, сидевшую в кресле у кровати.

– Ты слишком долго купалась…

Скинув полотенце, я молча забралась под одеяло. Так и хотелось сказать: «Ну давай начинай, и поскорее». Даже пришлось сжать губы, чтобы с них не слетели грубые слова.

– …Ну что ж, дочь, теперь мы можем поговорить. – Ее голос был тихим, проникновенным, словно она собиралась рассказать мне на ночь сказку. Натянув одеяло до самого подбородка, я приготовилась слушать. – Я заметила, что ты не слишком радовалась, переступая порог дома. Тебе больше нравилось в Милане?..

– Я обрадовалась, – попыталась возразить.

Но мама не слушала.

– …Почему бы тебе не вернуться туда? У тебя там есть то, к чему ты стремилась всю сознательную жизнь – карьера фотомодели.

– Я устала, мам.

– От славы и денег глупо уставать. Не для этого я вкладывала в тебя столько сил и энергии, чтобы ты просто взяла и, бросив всё, вернулась в Россию.

– Мне хочется заняться чем-то другим.

– Чем, например? Что ты еще умеешь? Этим «другим» ты сможешь заняться потом, когда станешь обеспеченной женщиной средних лет с морщинами и оплывшим лицом, а сейчас ты должна подавать и продавать себя.

– А если я выйду замуж?

– Замуж? – мама закатила глаза. – Да, я что-то такое слышала от твоего отца. Это не о том ли Феликсе Рощине идёт речь, отец которого бизнес-партнёр твоего отца?..

Я пожала плечами. Конечно же, мы с папой обсуждали наш с Феликсом брак, но почему-то мне ничего не хотелось рассказывать маме.

– …Так вот, Агата, замужество тебе не подходит. Пойдут дети, пелёнки, ты испортишь фигуру и уже ни на что не будешь годна.