Его ошибка (СИ)

— О, вот и родственник пожаловал, — реагирует на мое появление фельдшер. — Вера Петровна отказывается от госпитализации, может вы повлияете?

— А чего тут влиять? — резко отзываюсь, бросив на ба неодобрительный взгляд. — Надо-так надо!

— Не хочу, Ярослав! Помирать, так на родной постели!

— Рано помирать, баб Вер, — влезает Олеся. — У вас всего-то гастрит обострился. Подлечат, и домой отправят — еще столько же проживете. А так только промучитесь несколько дней, и все равно ж потом сдадитесь. В прошлый раз так и было!

Бабушка смотрит на неё испытующе, затем переводит взгляд на меня:

— Ну знаете ли… — фыркает, поднимаясь на ноги, будто у неё вовсе и ничего не болит. — Объединились против меня значит! Доктор, пойдёмте же, не будем задерживать карету!

— Ба, я провожу…

— Не сметь! — приказным тоном. — Я ещё не настолько беспомощна.

Кто бы спорил. Мою бабулю можно было бы с собой на стрелки брать, врагов пугать. Уж эта бодрая старушка не только спину прикроет, но и всех недоброжелателей выпорет, и меня заодно, чтобы неповадно было в неприятности ввязываться.

Я все же провожаю упрямую старушку к машине скорой, и помогаю расположиться поудобней, выдавая ЦУ медработникам, относительно того, в какой частной клинике высадить пассажирку, и смягчая свой приказной тон парочкой оранжевых купюр.

— Я следом поеду, — киваю бабушке.

— Не надо, — отрезает Вера Петровна. — Тебя все равно среди ночи в отделение ко мне не пустят — только бензин зря прокатаешь.

— Меня-то? Не пустят? Ба, я тебя может удивлю, но в наше время деньги способны открыть любые двери. В любое время.

— Вот и оставь при себе! Ишь, козыряет он! Хочешь быть полезным — лучше за ребёнком присмотри. Она после моих кризисов всегда норовит в обморок свалиться.

Не сразу понимаю, о каком ребёнке речь. Но когда до меня доходит, кошусь на окна Олесиной квартиры, угадывая безошибочно, потому что они сейчас единственные во всем доме, где горит свет.

На теле каждый волосок поднимается, — и не только волосок, — когда мерещится мне, что она меня сейчас ждет. Вообще с первой встречи с ней впечатление, будто она меня и ждёт всю жизнь. А от того так и тянет к ней — проверить.

Ох, чую дурная это затея… Прямо-таки чертовски хреновая!

Попал ты, волчара, попал в капкан, выставленный невинной Красной шапочкой. При этом я даже не понимаю, на что она меня так зацепила, как карпа за жабры. Она же даже не в моем вкусе, вообще прям! Я люблю длинноногих моделек, опытных баб. А это… какая-то ошибка. Сбой в моей системе.

Фигуристая — не спорю. Но видал я и посерьёзней формы на своём веку. Пластика-фантастика в основном, конечно, но с каких это пор мой радар начал на натур продукт срываться?

Тогда что? Что в ней такого, что я напрягся так?

Ну не на влюблённые же детские глаза повелся? Не. Этого геморра мне и даром не надо.

Уже подхожу к ее квартире, и прислушиваюсь к ощущениям. Вот именно это чувство, такое приятно щекочущее в груди, покоя не даёт. Чувство, что за этой дверью меня очень ждут. Да не просто ждут, а очень даже рады каждому моему визиту. Странное ощущение.

Вот Вера Петровна вечно ворчит, что заждалась. А брат, тот вообще, как ребёнок рыдал, когда я присел на год. Тоже ждёт, засранец. Да и разве мало баб, которые меня вечно в каком-нибудь отеле ждут?

Но все не то!

Хочу, чтобы эта малышка меня каждый день дома встречала. Так ждать как она никто не умеет…

Да только, не могу я себе такой роскоши позволить. Снова. Не заслужила она такой судьбы, как у моей бывшей…

Вставляю в замок ключ, который Олеся мне собственными руками вручила, и бесшумно прохожу в квартиру.

Тихо. Может уже спит?

Или все же в обмороке, как ба предрекала. Резко заглядываю в комнату и обнаруживаю, как моя «ошибка» стягивает с головы футболку. Вот дьявол ее раздери!

Спинка худенькая, даже рёбра видны. Узкая талия возбуждающей волной переходит в аппетитную задницу.

— О-Леся, — цежу сквозь зубы, выходит как-то хрипло и прерывисто.

От неожиданности сначала оборачивается, и только потом прикрывает обнаженную грудь оставшейся в руках футболкой. Однако я успеваю заценить мелкие розовые бусины на внушительных для столь миниатюрного тела полушариях. Хочу пососать ее… Всю…

— Яр-рослав… С-сергеевич… вы как тут?

— Ты же мне сама ключи дала, — язык вязнет от желания попробовать девочку на вкус. — У тебя есть что поесть? — пытаюсь я переключиться, при этом используя не самый подходящий набор слов: — Я очень голоден.

Шумно сглатывает, явно уловив в последнем моем высказывании двойной подтекст.

Ох, знала бы ты, маленькая, какие вещие прямо сейчас хотел бы с тобой делать, чтобы утолить этот чертов голод, выставила бы меня за дверь и забыла думать о своей наивной любви к такому ублюдку как я.

Кивает:

— В холодильнике.

Отправляюсь на кухню, позволяя ей наконец одеться. Достаю из холодильника кастрюльку, открываю крышку и меня ещё больше тянет утащить девочку в свою холостятскую берлогу. Борщ домашний, с кислой капустой, как я люблю. А на столе, под салфеточкой пирожки румяные. Чума, вообще!