Его пламенное сердце

Селена покачнулась и схватилась за кроватку. Она не надеялась, что когда-либо услышит эти слова из его уст. И она могла поклясться, что Алекс его понял. Иначе почему он запищал от радости?

— Твоя мама зовет меня Аристидес или Сарантос, — продолжил Аристидес. — Но мне хотелось бы, чтобы она называла меня Арисом, а ты называл меня папой. Как насчет того, чтобы попробовать это сегодня?

— Он еще не умеет говорить, — дрожащим голосом заметила Селена.

— Слишком рано? — растерянно спросил Аристидес.

Она недоверчиво посмотрела на него:

— Ты совсем ничего не знаешь о детях?

— Ничего, кроме того, что они пугливые, хрупкие, шумные и требуют постоянного внимания.

Селена тихо засмеялась:

— Это правда. Но они также настоящие сокровища и абсолютно заслуживают родительского самоотречения.

— Так думают не все, — мрачно ответил Аристидес.

О ком он сейчас подумал? О себе?

Селена повернулась к начавшему хныкать Алексу:

— Он хочет кушать. Он всегда просыпается голодным.

— Я тоже.

Селена задрожала. Она вспомнила, как он просыпался. Изголодавшийся. Он хотел ее, потом поесть. Потом опять ее…

Чтобы не выдать своих чувств, она подошла к Аристидесу и протянула руки, чтобы забрать Алекса. Но малыш еще теснее прижался к своему отцу.

— Ах ты, предатель, — улыбнулась Селена.

Аристидес звонко рассмеялся и проследовал за ней на кухню.

Жестом Селена указала Аристидесу на высокий стульчик, куда он усадил ребенка с такой осторожностью, с какой саперы обезвреживают взрывные устройства.

Аристидес выпрямился и с триумфом посмотрел на Селену.

— Раз уж он не хочет тебя отпускать, — насмешливо сказала она, — можешь приступить к остальным утренним процедурам.

— Ты хочешь, чтобы я покормил его? — ужаснулся Аристидес.

Селена едва сдержалась, чтобы не рассмеяться, увидев на его лице выражение абсолютной беспомощности.

— Час от часу не легче? Это и есть повседневная жизнь родителей.

Аристидес покачал головой. Его взгляд задержался на ее груди.

— Ты не кормишь его грудью?

Селена представила Аристидеса, склонившего голову к ее груди и ласкающего ее соски, и ее колени задрожали. Она усилием воли прогнала эти мысли и протянула ему тарелку с едой для Алекса.

— Ты думаешь, что для этого мне пришлось бы спускаться на кухню? А что до твоего вопроса, нет, я не кормлю его грудью. Он сам кушает. Ты не отвлекайся.

Аристидес зачерпнул ложечку пюре и протянул Алексу, который с удовольствием проглотил предложенную ему пищу.

— Он действительно проголодался.

— Он тебе кого-то напомнил? — улыбнулась Селена, сгорая от желания запустить пальцы в его шелковистые густые волосы.

Он повернулся к ней, и на его лице заиграла улыбка. Первая искренняя улыбка за все время их знакомства.

— Мы, Сарантосы, любим поесть.

— Алекс не Сарантос.

Селена тут же пожалела о своих словах, когда увидела, как помрачнело его лицо.

— Я говорю о биологии, — после паузы ответил Аристидес. — В остальном он ваш. Лувардис.

Селена задумалась, насколько сильным было его желание сделать Алекса Сарантосом. Он был «слишком» греком, чтобы не потребовать того, что принадлежало ему по праву.

В кухне воцарилась тишина. Алекс, казалось, и не заметил внезапно возникшего напряжения между своими родителями, так как слишком увлекся процессом поглощения вкусного пюре. Когда с завтраком было покончено, Селена жестом указала Аристидесу, чтобы он достал Алекса из стульчика, и направилась в гостиную, где их ждал второй этап повседневной реальности, которую он так жаждал увидеть и разделить с ней.

Они вошли в залитую солнцем гостиную, и Аристидес опустил малыша в манеж. Алекс сразу же занялся своими игрушками с такой же энергией, с которой его отец набрасывался на бизнес-проекты.

Ее кот Аполло породы турецкий ван выгнул спинку и, вместо того чтобы убежать при виде незнакомца, спрыгнул с дивана и вальяжно подошел к Аристидесу. Селена не могла поверить своим глазам, когда Аристидес позвал кота, и тот прыгнул к нему на руки.

Аристидес погладил кота и опустил его на землю.

— Алекс — это его полное имя? — спросил Сарантос, глядя на малыша.

— Его зовут Александрос.

Аристидес кивнул:

— Значит, ему девять месяцев.

— Десять. — Аристидес удивленно посмотрел на Селену. — По развитию. Я должна отсчитывать один месяц, пока ему не исполнится годик.

— Но ему должно быть девять месяцев, — нахмурился Аристидес.

— Не веришь, что он твой сын? — с вызовом спросила Селена.

— Уверен, что мой, — без колебаний ответил Аристидес. — Не просто потому, что я понял это, стоило мне только взглянуть на него, но потому, что тебе бы доставило удовольствие сказать мне, что он не мой.

— Такой поступок не принес бы мне никакого удовольствия. Я не мстительная. И почему я должна была переживать об этом? Мне в голову не приходило, что ты захочешь появиться в его жизни.

— Значит, ты родила его раньше срока. Почему?

— Почему у женщин случаются преждевременные роды? — наклонив голову, чтобы избежать его прямого взгляда, переспросила Селена.

— Я уверен, что по разным причинам. Что случилось с тобой?

— Предлежащая плацента, если тебе это о чем-то говорит.

Аристидес взглядом попросил ее объяснить, что она имела в виду.