Его плохая малышка (ЛП)

— К черту, что люди подумают, или, что они говорят, — рычу я.

— А как же твоя работа?

Я качаю головой.

— Мы что-нибудь придумаем. Знаю только, что ты все, что я всегда хотел, и уверен, что никогда тебя не отпущу.

— Пожалуйста, хватит, — шепчет она, целуя меня.

— Только поэтому ты не встретила меня? Ты об этом беспокоилась?

Она сглатывает, и глаза выдают ее.

— Есть еще что-то, — произношу ледяным тоном, читая правду на ее лице.

Она качает головой, внезапно испугавшись.

— Скажи мне, что происходит, ангел.

— Ничего, — вздыхает она, отводя взгляд. — Это просто...

— Скажи мне.

— Профессор Хершман, он...

Каждый мускул в моем теле напрягается, и я сужаю глаза.

— Что насчет Хершмана?

— Не могу, — шепчет она, пряча глаза и опустив плечи.

— Пожалуйста, скажи мне, принцесса.

Темпест сдается. Она рассказывает мне об Эми и о том, что ей известно про то, что с ней сделал этот кусок человеческого дерьма Хершман. И к тому времени, когда она заканчивает, каждая частичка меня хочет убить этого сукина сына голыми руками. Я понимаю, что весь в напряжении, каждый мускул в моем теле сжался, и мои зубы болезненно скрежещут, когда рычание грохочет в моем горле.

— Я собираюсь похоронить его, — тихо произношу я, но Темпест устремляет на меня взгляд и качает головой.

— Нет, Кристиан, пожалуйста.

— Назови мне хоть одну гребаную причину, — рычу я.

— Потому что если ты сядешь в тюрьму за убийство, я пропаду без тебя.

Красный туман рассеивается, когда снова фокусирую взгляд и вижу, что она улыбается мне.

— Ради меня, пожалуйста. Слушай, я просто хочу закончить его идиотский класс, чтобы поступить в колледж и уехать из этого дурацкого гребаного города...

Смысл последней фразы поражает нас обоих одновременно, и она резко замолкает, чтобы тут же начать оправдываться.

— Я не имела в виду...

— Знаю, ангел, — тихо говорю я.

— Поедем со мной, — выдыхает она. — В Кембридж, я имею в виду, когда начну учиться там.

Тихо смеюсь, глядя в сторону.

— Я только что устроился на эту работу.

— Да ладно, ты тоже ненавидишь этот город.

Встречаюсь с ней взглядом, и что-то щелкает внутри меня. И дело не только в том, что этот город и эта работа на самом деле не то, о чем я мечтал.

Это она.

Это она, и я знаю, что последую за ней хоть на край света, даже если это убьет меня. Не знаю как, но точно знаю, что когда Темпест Кенсингтон закончит школу, ничто в этом мире не помешает мне отправиться с ней.

В конце концов, она моя. Моя, чтобы иметь, держать, защищать.

Навсегда.

Я начинаю целовать ее, даже не до конца осознав эту мысль, вкладывая в поцелуй все чувства и крепко прижимая к себе. Она тихо стонет, растворяясь во мне. Необузданная потребность в ней внезапно накатывает волной — ничто больше в этом мире не имеет значения, кроме того, чтобы иметь ее и почувствовать всю прямо здесь и сейчас.

Это чувство захватывает меня, поглощает, пока я не подталкиваю Темпест назад и рычу, как животное, прижимая ее к своему столу. Кровь приливает к члену, и он тяжело пульсирует у ее бедра. Знаю, что она чувствует это, потому что внезапно ее поцелуи становятся такими же горячими, как и мои, ее руки крепко сжимают меня, а дыхание перехватывает.

В нетерпении укладываю ее на стол, спихивая все лишнее и не особо заботясь о порядке, когда она вытягивается, как маленькая искусительница, которой и является. Длинные светлые волосы каскадом падают на мой стол, а зеленые глаза сверкают. Двигаюсь губами вниз по ее шее, и она ахает, когда буквально разрываю ее блузку, пуговицы рассыпаются.

Я должен заполучить ее. Это похоже на дикое желание пещерного человека, который стремится заявить права на нее как на свою собственность, внезапно взревевшее внутри, чтобы не быть отвергнутыми. Есть что-то первобытное в том, как я хочу сделать ее своей, прямо здесь и сейчас. Мне нужно наполнить Темпест всем своим существом и заставить кричать до тех пор, пока я не волью в нее каждую каплю своего семени.

Я хочу наполнить ее своей спермой, хочу кончить в ней. Хочу, чтобы жизнь, которую мы создадим, мерцала внутри, пока в ее мягком молодом животе не поселится наш ребенок.

Эта мысль заставляет меня взреветь, когда срываю с нее лифчик, опускаюсь ртом к ее сладким маленьким соскам. Темпест стонет, откидывая голову назад и выгибая спину, когда я пробую ее кожу на вкус. Я двигаюсь ниже, целуя ее живот и стягивая юбку и трусики.

Склоняюсь между ее бедер, и она вскрикивает, когда языком проникаю глубоко в ее маленькую щелку. Рычу и я, и животное внутри меня, когда пробую идеальную, сладкую плоть, глубоко толкая свой язык. Большим пальцем скольжу по клитору, когда двигаюсь ниже, хватая задницу и широко раздвигая ее, пока языком кружу над тугим маленьким колечком. Она двигает бедрами и стонет, когда просовываю свой язык внутрь, трахая им ее попку, пока скользкие сладкие соки из ее влагалища не стекают по подбородку на мой стол.

Поднимаюсь, срываю с себя одежду и обхватывая рукой член, встаю между ее ног.

— Раздвинь ноги, ангел, — рычу я, поглаживая член. Преякулят капает с кончика и стекает по члену, делая его влажным и блестящим.