Его последний приказ

Гаунт попытался подняться. Он увидел железные стрелы, восемь штук, торчащие в розовой плоти зверя.

Эзра не лгал. Он вогнал в тварь восемь стрел, заряженных токсином Антилла, а она все еще двигалась.

Проревев, сталкер двинулся к Гаунту.

Гаунт потерял один из болт-пистолетов, но, все еще лежа на спине, он стрелял из другого в ужасную тварь, когда она напала на него.

Гаунт резко откатился налево. Одна из огромных лап сталкера, с выдвинутыми когтями, зарылась в грязи, когда он ударил по месту, где лежал Гаунт.

Гаунт вскочил на ноги. В обойме оставалось только три патрона. Он выстрелил их все в череп зверя сбоку, когда пятился назад.

Встряхнув своей длинной, бронированной головой, сталкер повернулся, чтобы посмотреть на него своими сверкающими поросячьими глазками.

Обойма пуста. Еще одна в кармане плаща. Возможно, две секунды на перезарядку? Три? Не похоже, что на это есть время.

Святой Трон, подумал Гаунт, я боюсь. Великий Боже-Император, я, на самом деле, боюсь!

— Ну ладно, сукин сын! — закричал он в лицо монстра.

Зверь прыгнул к нему, подняв руки, такие толстые, бугрящиеся узлами усиленных мускулов, что Гаунт понял, что его кости смогут превратиться в мягкую массу.

До того, как удар достиг цели, сталкер отшатнулся, моргая. Лазерные заряды застучали по его ребрам. Тяжелые, мощные, непрерывная серьезная атака.

— Вот так, ублюдок! — прокричал Ладд. — Сюда! Сюда! — Он снова открыл огонь.

С яростным, влажным хрипом, кованый повернулся и направился к новой цели.

— Ох! Твою мать... — сказал Ладд.

Пустой болт-пистолет полетел в воздух. Гаунт бежал вперед, вытаскивая силовой меч Иеронимо Сондара. Он включил его и почувствовал потрескивание.

Он произвел режущий удар по кованому.

Усиленное лезвие прошло сквозь тело монстра. Если бы ему удалось ударить по позвоночнику, Гаунт был уверен, что он перерубил бы его и либо покалечил, либо убил бы зверя. Но это у него абсолютно не получилось.

Кованый издал мощный вой от боли, который сотряс его горловые трубки. Он развернулся, чтобы выяснить, что ему причинило такую боль. Огромное количество черной, воняющей крови полилось из глубокого разреза, который меч Гаунта оставил на его теле.

Зверь замахнулся на него. Гаунт защищался и ударил в ответ, отбив когти монстра. Несколько когтей полетели в воздух, шипя в местах разреза.

Зверь открыл пасть. Вонь ударила в Гаунта, как будто врезалось тело. Зверь собирался прыгнуть вперед, чтобы укусить. Гаунт взял клинок обеими руками. Он был уверен, что сможет пронзить тварь, а может быть, и убить. Конечно же, он так же может и умереть, когда огромные убийственные челюсти рванут вперед и сомкнутся.

По крайней мере, здесь была симметрия. Умереть, убивая своего убийцу. Этого должно быть достаточно.

После всего этого времени, всех этих битв, после беспрестанных ужасов Гереона, этого должно быть достаточно.

Достаточно, чтобы умереть с этим. Он почти приветствовал это.

— В конце концов... — выдохнул он.

Кованый упал на морду у его ног.

Он прохрипел один раз, а затем дыхание прекратилось. Он был мертв. На этот раз, точно мертв.

— Святой... — сказал Гаунт. Он опустился на колени, опираясь на свой меч.

Сильные токсины в стрелах Эзры, которых было более чем достаточно, чтобы убить обычного человека от мельчайшей царапины, наконец-то сработали в организме сталкера.

— Сэр? С вами все в порядке? Сэр? — звал Ладд, подходя ближе.

— Я в порядке. Я жив, — ответил Гаунт. Он снова поднялся на ноги. — Я жив. Я, все еще, жив! — выкрикнул он слова в темные деревья вокруг них. Ладд сделал шаг назад. — Вы слышите меня? Я жив, ублюдки! Вы не сможете убить меня! Вы просто не сможете убить меня, так ведь? — Гаунт поднял руки, держа свой меч вверх, и медленно поворачивался. — Даже сейчас, я жив! Ублюдки! Что у вас еще осталось?

Он начал дико хохотать, запрокинув голову, почти маниакально.

Нахум Ладд много чего повидал за день, что пугало его, и сталкер почти возглавил этот список. Но дерзкий хохот Гаунта был самой пугающей вещью.

Эзра Ночь выскользнул из тени и положил руку на плечо Гаунта.

— Рестью, соуле, — прошептал он.

Гаунт кивнул. — Все в порядке, друг мой. Я в порядке. Ладд?

— Да, сэр?

— Хорошая работа. Я этого не забуду. Приведи в порядок Айэнмедоу.

— Как именно, сэр?

— Найди ручей или пруд. Заставь его там постоять.

— Да, сэр.

Гаунт обернулся к партизану. — Хове камут би, соуле? Соу саддан, соу ваил? — Эзра пожал плечами. — Стинк оффут ай хэдд. Зиссен степпе.

Нихтгейнец повел Гаунта в подлесок. Дальше от дороги, и от света грузовика, огромные гранитные плиты мерцали в темноте между деревьями. Они косо лежали, как монолит, который опрокинулся и погрузился в землю за целую вечность.

— Хистю, — сказал Эзра, притрагиваясь к кускам камня и листве, пока шел впереди. — Херейн, херейн ю твейн. Зиссен спур, хир алсвер, ит макес спур, алсвер, алсвер овер. — Он остановился у огромной кварцевой плиты, размером со сверхтяжелый танк. Глыба лежала среди драпировки из болезненных деревьев. Гаунт пришлось нащупать ее грань в темноте.

— И здесь следы заканчиваются? — спросил он.