Его сбежавшая невеста

— Харитон, я все еще зла на тебя. Ты сделал меня пленницей!

— Зато представь только, какой сладкий плен это будет, — чувствую вместо пальцев давление, головка раздвигает складки, легко скользнув внутрь. – Или ты скажешь, что тебе это не нравится?

— Нравится, — чувствую, как тело плавится от нежного проникновения, от поцелуев, которыми он осыпает мою шею, лицо, от пальцев, которые так умело ласкают клитор. – Но иногда нужно знать меру.

— Я ходил монахом при тебе так долго, что сейчас даже атомная война меня не остановит, — толкается он до самого конца, двигается медленно, наращивая темп постепенно, но уже знаю, что это подготовка, после которой он просто потеряет разум и станет настоящим животным, которому я смогу только подчиняться. И больше не думать. Не бояться. Лишь чувствовать. Лишь летать.

* * *

— Расскажи мне, что случилось.

— В смысле? — говорю сонно, спустя три дня, краем глаза замечая, что намечается рассвет. – Когда?

— После нашего с тобой рандеву. Ты говорила в кафе, но я бы не смог слушать.

— Мне тебя наручниками приковать, чтобы ты не рванул к Рашиду?

— Типа того, — прижимает он меня к себе ближе, легкими движениями пальцев поглаживая бедро. А я чувствую, как покалывание стремительно перерастает в возбуждение. Когда оно уже закончится? Когда этот сладкий плен отпустит мое тело, и я снова стану той нервной Евой, которая вошла в этот домик. В этот рай.

Интересно, что раньше вспоминать все это было тяжело, но сейчас, в объятиях Харитона, все иначе. Даже готовить под его пристальным взглядом стало проще. Нет нервного тика, когда он случайно меня касается, случайно целует. Хочется верить, что эффект трахотерапии будет долгим. Но все это так зыбко, что порой хочется снова в свою реальность, где существуют только Данила и страх его лишиться.

— Отец был в бешенстве. Такого позора он не ожидал. Потребовал от твоего отца либо нашей свадьбы, либо твоего заключения. Твой отец рассмеялся ему в лицо и сказал, что найдет мне жениха. А потом продал долю бизнеса, которым они владели, Рашиду. И сначала шло все неплохо, я даже смирилась, пока не выяснилось, что у отца ничего не осталось, и фирма, по сути, пустышка, которую отец давно заложил. Рашид был в ярости, лишил отца дома, меня начал колотить, говорить, какая я уродина.

— Ублюдок.

— В общем, он меня не трогал, а потом оказалось, что я беременна. Отец тогда

уже пропал.

— В смысле.

— Сбежал от Рашида и его людей. Где он был, я не знаю, но в итоге я нашла его только спустя два года и взяла себе. Он болел сильно.

— Только не говори, что ты все оплатила.

— Ну а как иначе?! Он мой отец! Ну и виноватой я себя чувствовала за ту истерику. В общем, он умер, а долги остались.

— А где ты Ильдара встретила? Почему боялась его.

— Ну, буду откровенной, я боялась всех, кто мне хоть чем-то напоминал Рашида, пусть я и считала его мертвым. Но идти с ним в постель я не хотела, хоть это и решало бы мои финансовые проблемы.

— Теперь их у тебя не будет.

— Потому что я сплю с тобой? – усмехаюсь, но не зло. Я знаю, что Харитон не со зла.

— Потому что ты станешь моей женой. Не думай, что я забыл.

— Ты все еще этого хочешь? – даже странно почему, но при мысли о свадьбе, не отягощённой никаким тайнами, сердце забилось чаще. Чтобы все было так же. Ну может быть без такого количества людей.

— А я зачем, думаешь, тебя в плену держу? Где мне найти такого повара и любовницу в одном лице?

Ничего более умного он сказать не мог. Обида жжет горло, хотя я понимаю, что слов любви ждать от него бессмысленно. Он может быть рядом, но любить не умеет. Никто его не научил.

Я обнимаю его так крепко, как только могу, и выдыхаю хрипло.

— А я думала, что ты любишь меня… А тебе нужны повар и любовница.

Харитон замирает, под ладонью я чувствую, как гулко и часто стало биться его сердце. Он поднимет мое лицо за подбородок, вынуждая строго смотреть ему в глаза.

— Я не умею говорить этой всей фигни, Ева. Но если тебе нужно…

— Да нет, нет! Я не об этом! Я не хочу тебя заставлять, только ты сам можешь принять решение…

— Ева, Ева, Ева, помолчи, — прикрывает он мой рот рукой. – Знаешь, когда я увидел взрыв, я умер тогда вместе с вами.

— Харитон…

— Дослушай. Я ненавидел тебя тогда, ненавидел весь мир. Набросился на мать Рашида. Меня избили, я чуть не умер.

Боже, мой ты хороший. Я даже не подумала, что мой поступок может иметь такие последствия.

— Даже не так. Я умер. Мое сердце реально остановилось, но… Ты только не смейся.

— Да ты что… Никогда.

— Ну, короче, я же твой голос услышал. Только вот звал он меня не на тот свет, а обратно. С того момента я понял, что вы живы, что не могло все так закончиться, что ты бы просто не допустила смерти Данила.

— Это…

— Поэтому я могу с твердой уверенностью могу сказать, что люблю тебя

Глава 37. Ева

Эти слова солнечным лучом входят прямо в грудь, делая кровь бурлящим шампанским. Меня колотит от счастья, удовольствия и радости. Я с визгом забираюсь на Харитона и удобненько устраиваюсь, чтобы сказать ему в грудь, почти шепотом.

— Я тоже тебя люблю.