Его секретарша

— Я предпочитаю свободу, — все еще ощущая на губах привкус разочарования, отозвалась едва слышно. — Если вы наняли меня для работы, я буду выкладываться на все сто. Но исключительно в рамках контракта. Не желаю стать чьей-то трапезой.

— Звучит многообещающе, — ухмыльнулся мой босс. — Надеюсь, моя приемная оживет с вашим приходом.

Посмотрел на меня еще несколько мгновений и сдался.

— Давайте, я отвезу вас в город. Так будет лучше. А то, честно говоря, я уже начинаю ревновать свою секретаршу.

Я подняла на него глаза и через силу улыбнулась. Внутри все продолжало звенеть разочарованием: «у него уже есть Ира».



Глава 7. Маша

Я медленно шла в сторону студенческого общежития. Меня ждали Жаннетта и Надя, но все мои мысли были об Облонском. Его образ так отчетливо впечатался в сердце вместе с черными папками, которые предстоит перепроверить в понедельник, что было не по себе. Почему этот человек легко расстается с огромными суммами денег на лечение больных детей, и в то же время считается невыносимым начальником, которого все недолюбливают?

Но намного сильнее любопытства в груди саднило разочарование от того, что у него есть неведомая Ира. Хотя, почему у тридцатилетнего красавчика-миллионера не должно быть подруги?

«Дался он мне. У нас разница в возрасте почти восемь лет. Интересов общих нет. Он просто мой работодатель», — распахивая дверь студенческой общаги, горько размышляла я.

К тому времени, как я добралась до пятнадцатого этажа, подруги успели распечатать бутылку коньяка. Жаннетта трудилась на общей кухне над купленным в кондитерской тортом. Надя распаковывала одноразовые тарелки — в общежитии не любили мыть посуду.

Завидев меня, именинница расцвела.

— Машка, наконец-то! — весело ухнула она.

— С днем рождения!

Я протянула к ней руки, и мы обнялись.

— Жаннетта не удержалась, подарила мне подарок раньше. Набор для кухни такой классный! Как только Серега перевезет меня в свою квартиру, будет как раз кстати.

— Прости, Маш, я думала, твой новый босс задержит тебя допоздна, и подарила подарок без тебя, — взявшись за нож, пояснила Жаннетта.

— Новый босс? О-о, — вспыхнули интересом глаза Нади. — Ты решила попробовать себя в роли секретарши? Как в романах? Он хоть красивый?

— Красивый, — смутилась я.

— Пойдем, выпьем за мое здоровье, — поманила меня за собой в комнату Надя. — У меня есть отличный коньяк! Пока Серега не появился, можно свободно отмечать праздник! А ты расскажешь мне о новом боссе.

Судя по пылающим щекам Жаннетты, коньяк тоже успели пригубить без меня.

Кстати, коньяк будет очень кстати. Возможно, он освободит меня от мыслей о красивом Облонском, его другой женщине и тех несчастных просителях, что ждали от него денег.

На тумбе у зеркала разместился целый арсенал одинокой именинницы: по центру стояла бутылка начатого армянского коньяка и два пластиковых стакана (их планировалось выбросить, как только на горизонте появится правильный Серега), а в самом углу, под зеркалом, одиноко лежала бейсбольная бита. Бита досталась Наде в каком-то университетском спортивном состязании и с тех пор хранилась, как трофей.

— Твой босс, наверное, какой-нибудь миллионер? — щедро разливая коньяк в стаканы, поинтересовалась Надя.

— Облонский? Возможно, — пожала плечами я.

— Облонский? — оживилась подруга. — Я про него статью на днях в интернете читала! Ты знаешь, сколько денег он вкладывает в благотворительность?

— Нет. Хотя, догадываюсь, что немало.

— Он очень богат. Очень, Маша. Писали, что у него два года назад от рака умерла маленькая дочь. Ей было всего пять.

— Ого… — опешила я.

Вот почему мой новый босс так внимателен к просителям из коричневой гостиной, а со всеми остальными груб и жесток! Он потерял маленькую дочку.

— И что? Других детей у него нет? — с интересом взглянула на Надю я.

— Нет. Писали, что жена ушла от него почти сразу же после похорон. Не смогла пережить потерю. Эмигрировала в другую страну, не пожелав иметь ничего общего со своим мужем.

— Ну, у такого мужчины обязательно появится новая жена. Свято место пусто не бывает, — ядовито подметила я.

Зажав в руке стакан, подхватила с блюдца на комоде щедро посыпанный сахаром кружочек лимона, и, зажмурившись, выпила добрую половину плещущегося в вибрирующем пластике коньяка.

— Писали, что с тех пор, как это произошло, он замкнулся в себе, и никого близко не подпускает. Живет совсем один и нещадно груб с окружающими. Но к просителям, у которых больны дети, он очень щедр. Ну, за новую работу!

Надя приподняла свой стаканчик с коньяком и выпила, даже не поморщившись. Я последовала ее примеру. Только терпкий привкус горечи от общения с Облонским никуда не делся.

— Еще по одной? — в бездонных голубых глазах именинницы заискрились чертинки.

— А давай, — согласилась я.