Его семья

Яков лежит, вытянув усталое тело. Ему совсем не хочется спать, хоть уже давно перевалило за полночь. Неяркий свет луны льется в окно, рисует на полу большой прямоугольник и еще больше подчеркивает тишину.

Он уже жалеет, что они с Валей так рано вернулись домой. Ходить бы сейчас где-нибудь в степи, в чудесном серебристом просторе, обнимая Валю за плечи, прижимая к себе ее, единственную в мире…

А Нина?..

«Она тоже несчастна, Яша. Как я понимаю ее!»

Валя сказала это сегодня, когда он стал жаловаться ей на Нину. Потом умолкла и долго шла молча, сосредоточенно думая о чем-то и сдвинув по старой привычке брови на переносице.

— Но разве я должен из-за этого отказываться от своего счастья?! — воскликнул он, задетый за живое ее замечанием: ему показалось, что Валя осуждает его.

— Если это будет настоящим счастьем, — задумчиво ответила Валя, — а не его тенью…

«Что она хотела этим сказать? — раздумывает Яков. — Неужели это намек на то, что она никогда не сможет полюбить меня?.. Но — хватит! Лучше сейчас не думать ни о чем, закрыть глаза и заставить себя спать».

Но сон не приходит. Очень тяжело держать веки опущенными, — кажется, будто под ними есть пружинки, которые поднимают их снова…

Яков открывает глаза, и сердце его начинает колотиться так, что, кажется, его удары наполняют грохотом всю комнату: в дверях стоит Валя.

Она в длинном, до пят, халате, а поэтому кажется очень высокой. Стоит, прислонившись к дверному косяку, и словно прислушивается к чему-то.

Широко раскрыв глаза, Яков смотрит на нее, и ему уже кажется, что это — сон, игра возбужденного воображения, что достаточно ему пошевельнуться, громко вздохнуть, как исчезнет все — и Валя, и колеблющийся лунный свет, и прозрачная тишина.

Осторожно ступая, будто плывя над полом, Валя делает шаг вперед и останавливается в нерешительности.

— Валя… — одними губами произносит он.

Валя ступает на светлое лунное пятно на полу, в комнате сразу темнеет, и серебристые искорки вспыхивают у нее в волосах…

IX

— Ма-ам, что это: пи-и-и! Пи-и-и! Пи-и-и!

— Не знаю.

— Ну скажи: это, Галочка, радио!

Нина бросает быстрый взгляд на часы: в самом деле, уже двенадцать. Сейчас за ней прибежит Оля, а она до сих пор не собралась.

— Мы в школу пойдем, да? — спрашивает Галочка.

— Ты еще маленькая в школу ходить, — одевая дочку, отвечает Нина. — Подыми ножку!.. Ты в садике будешь.

— Там деревца растут?

— Растут.

— А как они растут?

— Так, как ты растешь. Вот ты бегаешь и растешь, так и деревце растет.

— А как деревце бегает?

— Галя, ты можешь хоть минутку помолчать? — уже сердится Нина. — Дай мне одеть тебя!

— Я уже помолчала, — отвечает Галочка. Ее любопытные глазенки так и бегают по комнате — вероятно, она придумывает, о чем бы еще спросить маму.

Ох, уж эти вопросы! Они могут довести до исступления. «И в кого она такая удалась? — раздумывает Нина. — Несчастная будет та воспитательница, к которой она попадет!»

Наконец Галочка готова. Нина в последний раз одергивает коротенькую юбочку, надетую поверх красного вигоневого костюмчика: на улице уже прохладно, и Нина боится, как бы дочка не простудилась. «Отчего это Оля задерживается? Может, зайти за ней?» — думает она.

Весь вчерашний день Нина бегала по городу, собирая необходимые справки. Она даже не подозревала, что для того, чтобы устроить ребенка в детский сад, нужно собрать столько всяких бумажек. Водила Галочку к врачам, заходила в редакцию, чтобы взять справку о зарплате Якова. Там она узнала, что он сейчас в отпуске. Хотела спросить, уехал ли Яков куда-нибудь или отдыхает в городе, но удержалась. Он не интересуется ею, он даже детей навестить не хочет, так почему же она должна интересоваться?..

Потом Нина беседовала с заведующей детским садом, и та сказала, что с местами очень трудно — нужно идти к заведующему городским отделом народного образования за разрешением. И сейчас Нина собиралась пойти туда.

Нина с Галочкой вышли на площадку, и в ту же минуту открылись двери в квартире напротив.

— Я опоздала? — спросила Оля. — Я всегда так, — попеняла она на себя и сразу же засмеялась: — Ох, как сегодня Игорь кашу варил!..

— Как? — полюбопытствовала Нина.

— Поднялся спозаранку, когда я еще спала, и задумал задобрить меня. Было у нас молоко, так он поставил его на огонь, а сам пошел гимнастикой заниматься. Ну, и махал гирями, пока все молоко не сбежало. Тогда он удрал. Даже не дождался, пока я проснусь…

— А что ж ему, бедному, делать, если у него жена такая соня! — смеялась Нина.

Потом Оля занялась Галочкой, которая важно шагала между ними.

Прежде чем попасть к заведующему городским отделом народного образования, Нине пришлось долго просидеть в приемной.

Здесь было много женщин, пришедших с детьми, как видно, по тому же делу. У дверей, за большим столом с двумя телефонами, сидела секретарша с ярко накрашенными ногтями. Она с пренебрежением посматривала на женщин и милой улыбкой встречала мужчин, то и дело проходивших в кабинет. Пока Нина сидела в очереди, она успела люто возненавидеть эту секретаршу.