Его сладкая девочка

Мужчина так легко подхватывает меня на руки, я, лишь поскуливая от боли, что отдается по всей ноге, цепляюсь за его пальто.

— Конечно, не курица, разве курица может быть стажером в банке?

— Вы?

Смотрю на мужчину, теперь я вижу его лицо, то, как он улыбается с нахальным прищуром.

— Я, Дарья Владимировна, я.

— Я Даша, можно просто Даша.

Глава 3

Вершинин

Смотрю на нее, и крыша едет, нет, дымится. Разве можно быть такой сексуальной? Нет, это точно какой-то новый уровень недоеба. Снова повалил снег, джип кое-как ползет в пробках, дворники работают на полную.

— Может быть, не надо в травмпункт?

— Может быть, не надо было гулять вдоль дороги на каблуках и с чемоданом?

Не выдержал, снова съязвил, Даша поджала губы и погладила коленку с порванными колготками. Она еще и в капронках. В январе. Капец просто.

— Ты там ничего себе не застудила? А то попкой-то сидела на льду.

При слове “попка” повел подбородком. Если уж я на нее реагирую в офисной юбке, то что будет, если она снимет ее, а потом трусики?

Святые небеса!

Так, все, стоять, Роман Александрович. Опустил взгляд на свою ширинку, там-то скоро точно все будет стоять как надо, разматываю на шее шарф, сжимаю пальцами руль.

Надо просто не смотреть на нее, вот просто не смотреть. Но как это сделать, если вот она, сидит рядом и вздыхает? А на весь салон уже не запах океанской свежести от ароматизатора, а сладкий запах ее духов. Все равно смотрю, Даша, закрыв лицо ладонями, вздрагивает и тихо скулит.

— Ч-ч-че-е-е-ем-м-м-мо-о-о-од-д-да-а-а-ан-н-н-н.

Вот же, мать ее, точно, чемодан.

Его отфутболила фура: я пнул ногой, а эта розовая скотина покатился по ледяной дороге, он реально мешал, надо было усадить Дашу в салон и ехать. Но тут новый удар, фура его даже не заметила, а Даша вздрогнула, вскрикнула, прижалась, ухватив меня за пальто. Глаза огромные, точно блюдца, губы приоткрыты. Думал, трахну ее прямо там, при свете фар проезжающих машин, чтоб все сигналили. Оргии на совещании мне явно было мало.

Я снова завис. И что это за девушка такая, при которой я тупею?

— Жалко.

— А-а-а-а-а-а…че-е-е-емо-о-о-о-ода-а-а-а-ан.

— Ну, все, все, Дарья, я куплю тебе новый, еще красивее, такой яркий, большой, на колесиках.

— Да при чем тут новый? Там все мои вещи… были.

— Но я же нашел его.

Вот реально, усадив девушку в салон, пошел вдоль дороги, нашел метрах в ста — он зацепился за отбойник, покореженный весь, ободранный, но ведь нашелся.

— У фуры скорость была небольшая, его всего-то слегка помяло.

Даша замолкает, отворачивается, смотрит в окно. Да, Роман Александрович, вляпался ты. А все так хорошо начиналось: на совещании всех оттянул и натянул, девчонку из банка почти не вспоминал. Ну, как — не вспоминал? Иногда тупил так, что секретарша боялась заходить, кофе приносила с молниеносной скоростью.

Вечером после работы отпустил Тимоху, думал, к Ирке рвану — стресс снимать и сперму сливать, но, как дурак, оказался у того банка. Сидел, смотрел на крыльцо и ждал, сам не знаю, кого или чего.

Но мне ведь точно не шестнадцать, и я всей этой хуйней и не болел никогда. Сейчас-то что случилось? Говорят, что у мужиков к сорока годам много что может случиться: любовниц заводят молодых, в спорт ударяются, религию, правильное питание. Так у меня вроде все нормально, жены нет, есть любовница, спорт регулярно, все, как у всех. С мужиками баня по выходным, три раза в год на моря летаю, клубы там, покер, а, да, еще лыжи. Все у меня прекрасно.

Было.

Психанул тогда опять, решил объехать пробки до квартиры, а тут высокие каблуки, капроновые колготки, розовый чемодан, розовая шубка и беретик в свете фар. Думал, задавил. Думал, если не задавил, то удушу, чуть не сдох в ту секунду, вся жизнь перед глазами пронеслась.

А этой бедовой девицей оказалась специалист по работе с клиентами, та самая, стажер из банка, что облизывала губки и моргала глазками, гипнотизируя меня, обволакивая своими чарами.

Снова слышу плачь, сука, сейчас опять начну психовать, оказывается, я не могу выносить ее слез. Хотя до этого сколько сотрудниц перерыдало в моем кабинете, можно было утопиться в их слезах, зато потом отчеты были, словно конфетки.

— Больно, да?

— Да, — всхлипывает, снова поворачивается и смотрит на меня, а меня ведет, как пьяного.

Стоим на светофоре, а до этого ползли как черепахи, резко разворачиваю девушку к себе за плечи, глаза заплаканные, ресницы мокрые. Провожу по щекам пальцами, вытирая слезы, кожа такая гладкая. Даша смотрит, снова всхлипывает, а я тянусь к ней, чтоб поцеловать, потому что, если не поцелую, наверное, взорвусь от эмоций.

Прям как в кино, как в сопливой мелодраме. Не знаю никакого другого способа, чтоб отвлечь ее. Но сзади раздается громкий сигнал, Даша вздрагивает, а я матерюсь сквозь зубы.

— Может быть, не надо?

— Что не надо?

Это она о моих намерениях?

— Я как-то не очень люблю докторов.

— Их никто не любит, но надо.