Его сладкое проклятие

– Никогда не смей отказывать мне.

Она вздрагивает испугано, отпускает мою руку, но у меня нет желания продолжать, и я одергиваю ладонь, отвернувшись к окну. Безумная ярость от собственной слабости окутала меня, а понимания, почему она не будит во мне никаких эмоций, при ее нереально красивой внешности, найти не получалось. Почему так? Ведь этот союз был бы выгоден нам обоим. Почему я не хочу ее?

Машина плавно катится по асфальту в сторону ресторана, который закрыли для нашего свидания на этот вечер. Я даже не смотрю на девушку, уже даже не надеюсь, что мое отношение к ней измениться. А значит, будет просто сделка, уверен, что мы договоримся, но вот счастливой семьи из нас не выйдет.

Есть только одна женщина, которая мне нужна. Всегда была нужна, ничто этого не изменит. Но она не придет ко мне, не будет моей. И неважно, насколько щедрым и выгодным будет мое предложение. Она не уступит. А мне не хочется покупать ее. Хочу, чтобы как раньше, чтобы в омут с головой и без условностей, когда она была моей. Я все испортил. Сам все, с*ука, разрушил.

Машина внезапно останавливается, взвизгнув шинами, и я, резко качнувшись вперед, успеваю выставить руку, чтобы не стукнуться лбом о спинку переднего сидения.

– Что за…? – говорю скорее по инерции, а потом мой взгляд падает на дуло автомата за стеклом со стороны водителя. Поворачиваю голову, и вижу точно такой же автомат со своей стороны.

Лена потирает рукой лоб, потому что не успела среагировать и во время резкой остановки ударилась о переднее сидение головой. Дверца машины открывается, и крепкие мужские руки хватают ее, быстро выдергивая из салона. А я натыкаюсь на стальной взгляд Максима Князева, который громче всяких слов говорит, что одно мое движение – и я покойник.

Князев захлопывает двери автомобиля, тащит за собой девушку, схватив ее за локоть. В заднее окно автомобиля я вижу, как он быстро и ловко усаживает ее в черный внедорожник, а потом так же быстро забирается в автомобиль на переднее сидение. Машина тут же трогается, взвизгнув шинами. И уже через минуту нет ни девушки, ни Князя, ни дула автомата у нас за стеклом.

Все это было сделано настолько быстро и ловко, что еще пару минут у меня уходит на осознание произошедшего. Князь приходил за девушкой, не за мной. А иначе, я был бы уже мертв. Но почему? Зачем она ему?

Кто она для него?!?

Осознание подобно яркой вспышке в голове. Выходит, и у Князя есть слабые места. От этой догадки я разве что только руки не потираю. Максим забрал у меня девушку, но, сам того не понимая, подкинул такой козырь, который с лихвой компенсирует мне потерю потенциальной жены.

– Домой, – командую водителю, у которого все еще трясутся руки после пережитого. Он шумно выдыхает, медленно заводит мотор и плавно трогается с места, выбирая направление в сторону особняка.

По дороге я снова и снова вспоминаю этот вечер и поведение Князева, его жесты, взгляд. Мне хорошо знаком этот взгляд. Так смотрит мужчина, который не готов делиться своей собственностью. И я с язвительной усмешкой на губах вспоминаю, как он просканировал меня глазами, чтобы убедиться, что ничем непристойным мы не занимались до того, как он забрал ее у меня из-под носа. Это была ревность. Необузданная, собственническая, дикая. Такая, которая лишает здравого смысла, скручивая внутренности тугим узлом. И мне эта его слабость теперь очень поможет.

Найти офис Белозёрского не составило труда, и уже утром я стою у массивной двери в его кабинет. Секретарь что-то лепечет о том, что он без записи не принимает, но я точно знаю, что меня он примет.

– Скажите, что пришел Петр Торонин, – говорю ей спокойно. Она снимает трубку и, дождавшись ответа с той стороны провода, сообщает о моем визите. А потом говорит, что я могу войти.

– Петр Аркадьевич, – говорит с приторно-сладкой улыбкой Белозёрский, вставая из-за стола, как только я вошел. – Какими судьбами?

Я смотрю на этого человека, и, хоть он выглядит холеным в дорогом деловом костюме, я знаю, что его руки по локоть в крови, к горлу тут же подступает тошнота. От его близкого присутствия во рту горечь, хочется уйти подальше, избавить себя от его общества. А еще лучше, помыться, смыть то неприятно-липкое ощущение отвращения, которое вызывает во мне этот человек. Надо же, это и есть тот самый Архип? Тот, которого все так боятся?

– Я могу помочь вам решить вашу проблему. – Говорю, подмечая, как во взгляде собеседника промелькнуло удивление. Но он старается не подавать виду, на лице его остается услужливо-довольная маска.

– Я весь во внимании, – говорит все так же приторно-ласково. От этого тона хочется схватить его за грудки и встряхнуть головой о стену. Но умом я понимаю, что это всего лишь игра, нацеленная на то, чтобы вывести собеседника из равновесия, раскачать нервы и спровоцировать на эмоции, а значит, на ошибку.

– Вы устраните Князева, – его глаза сверкнули всего на миг, – и оставите в покое «Гидросферу».