Его Снежинка, пятая справа

Как мне сообщили по закрытому каналу, его след обнаружен в самых разных горячих точках далеко за пределами наших двух государств. Часто работает на опережение. Соответственно, велико подозрение на утечку из наших структур. Это задача номер два — выйти на источник сливов. Поэтому я работаю под глубоким прикрытием, и мои документы не отсвечивают в свободном доступе, их не листают в отделе кадров и мой номер не слить продавцам пылесосов, бесплатной диагностики и любителям раздавать кредиты.

Никто не ожидал, что Кролик Роджер окажется настолько прытким. Но всё же косым — в поворот не вписался.

— Свидетель! — рыкнул мне Зубр.

Я кивнул и бросился из машины к мелкой фигурке на берегу. Глянул на детское совсем, кукольное лицо, испуганные глазищи, и внутри ухнуло.

— Убрать! — распорядился Зубр, когда «Кролика Роджера» сцапали.

И проследил. Проверяет до сих пор, — понял я и перевёл взгляд на шапку с помпоном и белый нос. В тысячную долю секунды моё сердце провалилось в колодец, а мозг принял холодное решение. Пистолет в карман. Пальцы на сонную артерию тощей шейки. Пятнадцать секунд, и она обмякла. Придержал и визуально продавил дольше.

— Готова, — буркнул я Зубру, показательно пощупав другой рукой еле прослушивающийся пульс.

— Молодец, обошёлся без шума, — кивнул тот. — Избавься от тела.

Нажал на газ и тронулся с места вслед за другими бойцами. Я с досадой глянул на доставшегося мне «в пару» Эдика и аккуратно сложил «жертву» в багажник. Взглянул в фарфоровое лицо, нежное до безобразия, и облизнул пересохшие губы. Господи, в чём душа держится?! Прозрачная же! Хоть бы обошлась без инсульта — есть такая опасная побочка от этого приёма.

— Милашка, — глянул мне через плечо Эд, поигрывая пистолетом. — Была. Может, для верности пальнуть?

Я резко отшагнул и захлопнул багажник.

— Совсем баран? Приказ работать тихо тебя не касается?

Эдик осмотрел окрестности, очертания неизвестного завода на том берегу, уснувшие магазинчики, многоэтажки рядом, пруд и хмыкнул:

— Да уж, Кролик Роджер и без нас пошумел. Походу камер в обозримом пространстве нет.

— Поэтому делаем ноги и быстро, — распорядился я.

⁂

Всю дорогу в висках пульсировали две мысли: как избавиться от Эда и не прихватил ли девчонку инсульт. Даже голову заломило. К счастью, Эд зевнул и скорчил недовольную гримасу:

— Вторые сутки без нормального сна. Зубр жестит.

— Иди спи. Я справлюсь.

— Но Зубр…

— Не терпится фонариком посветить и лопату подержать? — усмехнулся я дружелюбно. — Я что, первоклассник? Справлюсь сам.

— Куда поедешь? — вздохнул Эд.

— В Кумженку, там есть нехоженые дебри.

— Ну да, — хмыкнул Эдик, поигрывая стволом. — У тебя же тут бабка жила?

— Да, пока жива была, в детстве проводил в Ростове каникулы.

— Потому Зубр тебя и выбрал?

— Нет. Я работать умею.

— Ну ладно, уговорил. Ты у нас салага, тебе и копать. Фотку пришли.

— Я кретин, по-твоему?

Эд рассмеялся, ткнув в меня пальцем и скалясь не очень хорошими зубами, добавил:

— Зримо, нет.

⁂

Я высадил Эда в центре, где тот оставил на парковке машину, и быстро погнал. Соображал тоже быстро, куда везти мелкую. Естественно, не в Кумженскую рощу. Вспомнил об адресе, который мне дали на непредвиденный случай, если что-то изменится и придёт распоряжение уже от наших — выкрасть обратно «Кролика Роджера» и поместить в безопасное убежище. Пока такого приказа не поступало — опальный беглец был расходным материалом. Но не эта невесомая балда в моём багажнике…

Спустился по узкой дороге через пустырь и кушери[4] к Дону, объехал высокий забор, обнесённый сверху колючей проволокой. Открыл ворота, дом, багажник. Тёмная домина высилась прямо на берегу. Поднимая на руки мелкую, обнаружил, что пальцы дрожат. Убежище оказалось большим, двухэтажным и необитаемым. Комнаты застыли в состоянии вечного ремонта — гипсокартон, банки с краской, полиэтилен и отсутствие мебели. Зашибись.

Я застыл с крохой на руках, осматриваясь, как хищник в засаде. Увидел лестницу, ведущую вниз. Вот там-то и было логово, практически бункер — готовая спальня с санузлом, коридоры, подсобное помещение, похожее на аппаратную рубку. Тоже всё замершее в цепком паутинистом ожидании, словно на тумблере выключили время.

Размышлять было некогда. Я врубил электричество, отопительный бак одной рукой. Затем положил девочку на кровать в единственной оборудованной спальне. Снял с неё куртку, стараясь не трясти голову. Сел рядом по-прежнему с мыслью об инсульте. Да, это было меньшее из зол.

С волнением вглядываясь в красивое тонкое личико с тенями от длинных ресниц на бледных щеках, я подумал, что и лучшее «зло» в данном случае неприемлемо. Я аккуратно закатил ей рукав. Вспомнил, что без тонометра давление можно померить с секундомером…

И тут она пришла в себя. Странное, беспримерное облегчение прокатилось по груди, будто я сам ожил. Но пульс всё равно замерил. Потом выдохнул удовлетворённо.

— Всё нормально, — сказал я, внутренне улыбаясь и не понимая, отчего мне вдруг так хорошо.