Его собственность

Юля теперь уже стоит ни жива ни мертва. Она в полнейшей растерянности. Прыгать в клетку со львом сестра оказалась не готова, хоть и старалась изо всех сил.

Но, несмотря ни на что, мне приятно видеть ее. Хоть что-то родное в этом жутком, уродливом криминальном мире.

Глаза в очередной раз наполняются жгучими слезами. И я даже не успеваю ничего больше ответить, как говорить снова начинает Ризван:

— Уведите ее, — кивает на Юлю, но та не собирается уходить.

— Нет! Нет! — вырывается у нее, когда два сильных охранника хватают ее тонкие руки под локти. — Дайте хоть сестру обнять… напоследок.

Выжидающе гляжу на Ризвана. Мне тоже до боли хочется ощутить поддержку близкого. Его тепло. Его любовь, которой сейчас так не хватает.

Бандит сваливается над нами. Он едва заметно кивает мне, разрешая подняться с места.

Подбегаю к Юле, что уже сидит на полу. Тоже падаю на колени.

Хватаю ее симпатичное личико в свои ладони. Боже! Вблизи она выглядит еще хуже. Лицо осунулось, глаза раскраснелись от постоянного плача. Видимо, дома ей тоже несладко.

— Ты как? — спрашивает дрожащим голосом.

— Со мной все в порядке, — вру.

Создаю на лице уверенное выражение и даже улыбаюсь.

Скорее всего, моя улыбка выглядит вымученной и совсем не похожа на ту, которую я стараюсь изобразить.

— Папа возобновил поставки, но на все нужно время, — оправдывается сестра. — Все идет не по плану, и дома творится настоящий ад.

Почему-то я сестру почти не слушаю. Главное, что ее отпустили домой, и что отец выполняет условия Ризвана, хоть и медленно.

— У нас все наладится, поняла?! — уверенно заявляю, пока трясу ее небольшое личико.

Мне кажется, я эту фразу больше для себя произношу. Мне тоже необходимо в нее уверовать. Ризван не бьет меня и, вроде, даже не насилует. Мягко и умело давит на нужные точки моего сознания и тела, чтобы разбудить запрещенное желание.

И у него отлично получается.

— Конечно! Обязательно! — тихо соглашается Юля, в подтверждение кивая.

С ее интонацией эти короткие фразы слышатся ободряющими, точно она уверена в их правдивости.

— Опусти руку, — неожиданно прости сестренка.

— Что? — не сразу понимаю, о чем речь.

— Опусти руку вниз, — снова повторяет Юля.

Выполняю.

Там, внизу, нащупываю маленькую ладошку сестры.

Она пытается что-то передать мне.

Это маленький бумажный комочек.

— Прочитай, — шепчет Юля. — Когда он не видит.

Сестра снова крепко обнимает меня. Слезы давят так сильно, что я, того гляди, захлебнусь ими.

— Я люблю тебя, — голос сестренки тоже подрагивает. Она крепко обнимает меня, и тут уже не получается удержать в себе поток слез.

— И я тебя, — сообщаю ей, всхлипывая.

— Довольно, — слышу позади себя резкий приказ бандита. — Ресторан затопите.

Обнимаю Юлю еще крепче. Отчаянно цепляюсь за свою прошлую жизнь. Не хочу отпускать ее, хоть и понимаю, что сестре нужно уйти.

— Все, — отталкиваю ее. — Иди. Скажи папе, что со мной все в порядке, и я не держу зла. Я всех вас люблю и… скажи, что я извиняюсь за то, что уговорила папу отпраздновать день рождения.

— Ты не виновата. Никто не виноват.

Охранники вновь хватают мою сестру, поднимая ее с колен.

Она до последнего оглядывается на меня, а я так и продолжаю сидеть на полу. Мне не хочется возвращаться. Но я понимаю, что должна.

— Уговор, говоришь? — Алаев скалится, откинувшись на стуле точно царь. У меня от одного его вида по коже пробегает неприятный холодок. — Думаю, сейчас самое время тебе исполнить его условия.

Глава 32

Настя

— Но здесь же… — не могу произнести фразу до конца. Ризван же не собирается заставлять меня делать что-то непристойное прямо в ресторане, при всех?

— Здесь «что»? — хмыкает он.

— Люди… да и вообще… — липкий страх проносится по спине. Теперь, глядя на лицо Алаева, красивое такое лицо, но слишком жестокое, я понимаю, что он может поступить так, как угодно его бандитской душе.

— По первому требованию. Помнишь? — с нескрываемым наслаждением говорит Ризван.

— Помню, — одними губами шепчу я.

Поднимаюсь с пола, где сидела до сих пор.

Я не имею права перечить, идти против того, что сказано. Для Алаева я никто. Игрушка. Вещь. Это единственное и основное, что нужно зарубить себе на носу, и тогда все остальные правила станут очевидными и кристально ясными, как прозрачная вода в стакане. Любой унизительный и даже мерзкий приказ я обязана исполнить. Если хочу дождаться свободы и не подставить под удар мою семью.

Медленно ступаю к месту своего позора.

Мужчина ждет меня, ка обычно, пожирая глазами. Они темные, точно сама ночь. Безлунная пугающая ночь.

Подхожу к нашему столику и останавливаюсь.

Ризван вопросительно выгибает бровь, когда на этом все мои действия прекращаются.

— Давай. На колени, — слышу приказ, которого нельзя ослушаться.

Ноги отказываются подчиняться. Руки подрагивают. В груди стреляет и сжимается. Но я все же совершаю усилие над собой. Опускаюсь сначала на одно колено, потом на другое. Прямо рядом с Алаевым.

В ушах появляется неприятный шум. Он стал моим частым спутником в последние дни.

Опускаю голову, ожидая давнейших действий.