Его строптивая малышка (СИ)

Мое воображение тотчас переносит меня на место Брейгель. Уж очень картинка напоминает ту, что я видела в зеркале отеля в ночь выпускного.

Краска бросается мне в лицо. Это было… сладко.

Мои губы скользят, плотно обхватывая ствол, а его рука покровительственно лежит на моих волосах.

— Машенька, а ты хороша. Вот так. Давай проверим, чему ты сегодня научилась. Не оставляй свои ручки без дела, у тебя есть местечко, которое в них нуждается.

Эти нарочитые пошлости заводят меня так, как и не снилось Толику с его неумелым слюнявым куни.

Я послушно запускаю пальцы в свою скользкую голодную киску.

Вот, значит, как. Ты не поимел меня вчера, и сегодня реализуешь свою фантазию. Представляешь, как я на коленях снова ублажаю тебя?

Черт-черт! Словно это он меня сейчас там…

Плюю на рабочий распорядок и иду в душ. Он помогает мне собраться, и через пятнадцать минут к обеду я выхожу с бесстрастным лицом. Хотя в душе бушуют злость, ревность и зависть.

По Данилу и вовсе не скажешь, чем он был занят совсем недавно. Весь обед стараюсь не смотреть на Брейгель, потому что как только она отправляет ложку в рот, я представлю совсем другое.

Она бесит меня всем: своим видом, своим существованием, тем, что ведет себя как будто в гостях и поглядывает на меня с любопытством. Внутри меня все кипит

С каких это пор шлюх кормят обедами?

Или это тоже камень в мой огород?

Так бы и схватила ее за патлы и макнула физиономией с распухшими от отсоса губами в чертов минестроне!

Что ты задумал Данил?

А Данил одной фразой отправляет меня в нокаут:

— Да. Виктория, я прошу тебя связаться с пунктом охраны и предупредить их, — он невозмутимо подкладывает себе ризотто. — Сегодняшнее видео с камер наблюдения возле моего кабинета удалять пока не нужно.

Занавес, бл…

Глава 11. Пугающие странности

Как он меня подбешивает!

Он, значит, не стесняясь бля… блудит, а тыкают носом почему-то меня! Словно я подглядывала! Эксгибиционист хренов!

С каменным лицом снаружи, внутри я булькаю от злости весь остаток обеда. Я булькаю, когда Данил идет провожать «гостью». Булькаю, пока смотрю, как отъезжает красный «шлюхомобиль».

И яд сцедить некуда.

Поэтому на работу переключиться очень тяжело.

В довершении приходят голосовые от матери.

«Ты помнишь, какой после завтра день?»

Странно, что она еще это помнит! Нет, я вовсе не хочу, чтобы мать скорбела по отцу до конца своих дней. Я желаю ей счастливой жизни, в том числе и личной, но ее выбор…

У меня в голове совсем не укладывается, как она могла после папы польститься на такое… Неужели она любит его? Этого скользкого Андрея Владимировича?

«Ты вообще планируешь появиться?»

Представляю, как она наговаривает сообщение, поглядывая в зеркало: идеально и уложены каштановые с рыжинкой волосы, достаточно ли они блестят? Безупречен ли макияж? Мама — бывшая модель и у нее масса пунктиков по поводу внешнего вида. Она вовсе не такая пустышка, как может показаться на первый взгляд, но иногда до нее сложно достучаться. А сейчас, когда в голове ее розовый туман, почти невозможно.

Я не знаю, что ей отвечать. Откладываю личный телефон. Потом перезвоню, если еще и мама меня сейчас заведет, работать я не смогу вообще.

Но надо бы как-то успокоиться, принять позитивчик. Алкоголь в рабочее время нельзя, но, может, в этом доме есть хоть шоколадка? Знала бы, что работа будет настолько нервной, сделала бы себе запас в комнате.

Нужно у Анны уточнить, как добыть себе вкусняшку.

Анна, обнаружившаяся, естественно, на кухне, мне радуется, но миску с чищенными яблоками отодвигает от меня подальше.

— Это на шарлотку, — говорит она извиняющимся тоном, переворачивая блинчики на сковороде.

Вот я и заработала репутацию ненадежного элемента.

— Мне бы что-нибудь сладкого, — клянчу я, не отрывая взора от двух сковород, на которых Анна поочередно выпекает блины. — Мозги совсем не варят, их бы глюкозой подкормить.

Мои жалобные взгляды находят отклик в чутком сердце Анны. Она хлопает дверцами шкафчиков и выуживает пакетик с шоколадным драже.

— На вот пока. Буду заказывать продукты, что-нибудь купим на такой случай, а то Данил сладкое не уважает, блины на завтрак, — она кивает на стопочку уже готовых, — и то с мясом.

Меня не трогают вкусы Данила. Не любит? Отлично. Значит, все сладкое мне достанется.

И как обычно, стоит только упомянуть Староверова, как он появляется собственной персоной.

— Анна, у нас остался еще клюквенный морс?

Серьезно? Клюквенный морс? Он такое пьет?