Его строптивая малышка (СИ)

– Капитан, я чувствую, вы глубоко, – выдавливает из себя Староверов, когда мне удается заглотить до самого конца, – очень глубоко сожалеете о нарушении.

Рука Данила ложится мне на макушку и управляет ритмом и глубиной погружений, но я решаю немного разнообразить свой «рапорт». От меня не укрылось неравнодушие Данила к моей груди, и, подняв на него глаза, я укладываю член в ложбинку. Подобная ласка вырывает у Староверова прерывистый вздох, он не отрываясь следит за головкой то показывающей, то исчезающей между пышными грудями.

– Строптивый капитан Долецкая, эта инициатива нами поощаряется.

Вижу. Вижу, как запульсировала венка на шее, а если так?

И вытянув губы трубочкой, наклоняюсь к мини-Даниле, который из плена мягкой плоти утыкается прямо во влажные пухлые губы. Староверов не выдерживает моих экспериментов и толкает на спину.

– Смирно, капитан, – отдает приказ он, и я вытягиваюсь.

Поглаживая и целуя живот, Данил бормочет следующий приказ, он немного невнятный, но я разбираю:

– Разомкнуть строй.

Раздвигаю ноги, и проворные пальцы добираются до влажных складочек. А Староверов припадает к моим губам в требовательном поцелуе. Опять самовольничаю и позволяю себе «вольно». Приподнимаю бедра, надеясь, что вот-вот пальцы проникнут в меня, но слышу:

– Отставить! Кругом!

Перекатываюсь на живот и получаю легкий укус в ягодицу.

– Своевольная ты задница, капитан Долецкая. Для отработки становись!

Глава 47. Дедовщина

– Разрешите обратиться, товарищ майор… Ах, – я закусываю губу, потому что Данил продолжает инспекцию в главной ставке, пальцами потирая клитор.

– Разрешаю, – старший по званию забирается между припухших срамных губ и продолжает дразнить изнывающую капитана Долецкую.

– Я прошу рассмотреть возможность применения команды «вольно»…

– Не тогда, когда я проверяю ваши тылы, капитан, – Староверов ласкает напряженное колечко, слегка его разминая. – Еще вопросы?

– Никак нет, товарищ майор!

Какие уж тут вопросы, когда долгожданное проникновение наконец случается и вытесняет из моей головы все связные мысли вообще!

Если соседи уже собираются спать, то их ждет разочарование. Надеюсь, в гостинице все же хорошая звукоизоляция.

Второй раз для меня проходит как-то острее. Так хорошо мне не было, даже в ту ночь. Мне нравится абсолютно все. Все так, как надо. И руки, ласкающие меня, и губы целующие чувствительные местечки, и шепот Данила мне на ухо, будоражащий и вызывающий дополнительное волнение… И, когда для меня все заканчивается, я испытываю сожаление, очень хочется продлить эти ощущения, но у всего есть предел, и мое тело обмякает после бурного оргазма.

Впрочем, кое-кто во мне по-прежнему тверд, и, пользуясь моей расслабленностью, он таки форсирует мои тылы, которые не прекращал ласкать.

Я лишь сладко постанываю, позволяя погружаться в меня.

– У меня возникли сомнения в том, что нарушение не повторится, – хмыкает Староверов, падая рядом со мной на влажные простыни.

– Откуда такое недоверие, товарищ майор? – заплетающимся языком спрашиваю я.

– Есть стойкое ощущение, что капитан Долецкая не возражает против повторного взыскания.

– Прямо сейчас капитан Долецкая умирает от жажды, – открещиваюсь я. – У нас нет с собой рядового? Твоя дедовщина, майор, вызывает у меня приступ зависти, хочу тоже кого-нибудь поэксплуатировать.

Я получаю звонкий шлепок по попе.

– Мои методы ты применять не можешь. Перечитай дополнения к должностной инструкции. Считай, это твой устав, капитан.

Вздохнув тянусь к мини-холодильнику, стоящему недалеко от кровати, и добываю себе минералки.

– А мне? – возмущается Староверов.

– Сам бери, – ворчу я. – Этот марш-бросок выбил меня из сил.

Ставя под недовольное сопение Данила пустую бутылочку на холодильник, вижу, что мой мобильник, лежащий на нем, мигает мне индикаторами. Непослушными пальцами подтягиваю к себе телефон.

– Вот, значит, как, – фыркает Староверов и поднимается с постели.

– Знай, я восхищена твоей выносливостью, и горжусь, что служила под твоим… э… началом, – подлизываюсь я, провожая взглядом то самое начало, которое даже не в боевом виде вполне способно внушить трепет.

От моей двусмысленности Данил даже давится, обливаясь водой.

Вот так его надо нарисовать. Нарисовать и никому не показывать.

Кстати, что там у нас показывают?

А показывают всего лишь непрочитанные письма от «Лютика».

– Что-то важное? – интересуется Данил, вытирая капли минералки с груди.

– Понятия не имею. Я же еще не читала отчеты детективов. Может, я на правах любовницы сачкану и не буду читать, а ты мне все расскажешь? – заодно и я задам тебе парочку вопросов, которые возникли у меня на сегодняшней встрече с Гордеевым.

– Как у любовницы, у тебя совсем другие привилегии. К тому же, я считаю, что эти отчеты тебе стоит прочитать и составить свое мнение. Любопытно будет узнать, можешь ли ты их чем-то дополнить.

Дополнить? Я?

– Эти отчеты касаются меня или отчима? – приподнимаю брови. Вот пусть только попробует сказать, что он за мной слежку организовывал!