Его сын

Да, его личность уже не та, какой была до его вселения в тело «Новой надежды», да, большинство его знаний бесполезны в этих мирах, да, многие воспоминания отсутствуют или приходят в виде кусков.

Но это его воспоминания, это его личность, и он не собирается от нее отказываться! Или позволять кому-то стереть ее во имя высших интересов.

Это его жизнь.

Он уже почти вернул себя, ужасаясь и приходя в восторг при каждой «вспышке», еще немного – и он полностью проснется!

Мальчик, смотрящий на небо, где в рассветной тишине всходили два раскаленных добела шара плазмы, хмыкнул и потер глаза. Небо стремительно наливалось невозможной, прозрачной голубизной, такой, какой никогда не было на Земле. Там небо другое. Более темное, более синего оттенка, и солнце там одно, желтое, не белое, как кипящая плазма. И звезды другие… совершенно.

* * *

Беру хмурилась, глядя, как маленький Скайуокер носится по пескам, гоняя какую-то мелкую живность.

– Не ребенок, а истребитель! – проворчала она, покачав головой. Приступы прекратились, по крайней мере, она их больше не замечала. Странности малыша ее беспокоили, но еще больше ее беспокоило другое.

Бен, как он теперь себя называл, стал все чаще крутиться поблизости. К ребенку он не подходил, но Беру пару раз замечала в отдалении силуэт в мантии. Это… беспокоило. Беру знала об отношении мужа к джедаю, да и если честно, то она и сама не хотела с ним общаться. Некоторые замашки Кеноби были… неприятными.

Она вновь выглянула на улицу, отыскивая взглядом мальчика. Неугомонный сорванец поймал-таки свою добычу и теперь сосредоточенно ее рассматривал, аккуратно, но твердо держа ее в цепких руках. Ящерица шипела, дергалась, но все было бесполезно: маленький исследователь крепко зажал ей лапки, подняв на уровень глаз и поворачивая из стороны в сторону.

* * *

Забавно, но полное слияние произошло как-то буднично и незаметно. С каждым днем его контроль над телом все возрастал, с каждым разом он вспоминал все больше и больше. Не все, конечно, совсем даже не все, как он надеялся, но и те куски, которые вспыхивали в сознании яркими или не очень картинками, радовали до невозможности.

Иногда вспоминалась сущая чепуха. Он не помнил лиц родителей прошлого тела, но отчетливо видел, как вращается кольцо с погремушками над детской коляской, которую подарила сестра его отца.

Все-таки ему повезло. За эти четыре года, что прошли с момента его рождения, копилка знаний пополнилась всеобщим и хаттским языками (за это отдельное спасибо Оуэну – матерился он просто виртуозно!), он научился читать и писать, разбирать на запчасти все, что попадало в руки, и собирать из этого хлама непонятно что: нечто дергающееся, шевелящееся и выполняющее странные или не очень функции; определять с точностью до градуса температуру окружающей среды, только взглянув на положение солнц на небосводе; разбираться хоть как-то в окружающей его действительности и немного водить спидер. На кнопки и педали, во всяком случае, жать научился уверенно.

Это сильно облегчало жизнь, сводящую с ума своей необычностью.

Вот и сейчас он, рассматривая яркую ящерицу, ощутил, как в паззл под названием «Люк Скайуокер» встал последний кусочек, создав необычную картинку.

Ребенок, прищурившись, оценивающе взглянул на ящерицу, злобно шипящую и пытающуюся его укусить, и, перехватив ее поудобнее, резким движением рук сломал ей шею.

– Свежее мясо никогда лишним не бывает, – цинично ухмыльнулся мальчик, смотря на окружающую его пустыню.

Она была живой. Пески шуршали и пели, остывая, накатывая волнами, словно море; она была наполнена жизнью, хоть это и казалось нереальным: ящерицы, вомп-песчанки, сарлакки и джавы, хатты и крайт-драконы, тускены и фермеры всех рас, контрабандисты, рабы и наемники.

Отстойная яма галактики, место, где не ходят паспорта и за деньги можно купить все, а продать – еще больше. Место, где каждая секунда существования – борьба за выживание, криминальная столица местечкового разлива, мясорубка, перемалывающая жизни и выплевывающая измочаленные кости.

Ни капли воды, только песок, шуршащий и живущий своей жизнью. Горячий, безжалостный, смертоносный.

Теперь это – его родина.

Мальчик вздохнув, прикрыл глаза, поднимая лицо навстречу лучам солнц-близнецов.

– Свет… постоянный свет, жара, пустыня… только серы не хватает. Интересно… – пробормотал он, покачивая в руке тушку ящерицы, – каким именно местом думала Амидала, давая мне это имя? Люк… правильно – Luc, от латинского Lux, то есть «светлый». Светлый… – ребенок неприятно усмехнулся, смотря вдаль. – Светлый… Люц… полная форма – Люцифер. Светоносный, Свет Несущий… крайне подходящее имя, учитывая мое происхождение. Герой, Новая Надежда и прочее. Интересно, насколько все совпадает? Пока что, вроде, все соответствует, хотя по этому периоду известно мало. М-да, мало данных…

Он сделал пару шагов, не обращая внимания на раскаленный песок и неимоверную жару, окружающую его и иссушающую все вокруг.

– И эта чертова жара… никогда не хотел жить в Сахаре…

Выглянувшая наружу Беру осмотрелась, нашла взглядом мальчика и крикнула: