Его тайная одержимость

— Раз отец настаивает, — как назло пожимает плечами Рома, даже не пытаясь скрыть довольную улыбку. — Едем всей семьей. Совещание и отложить можно ради такого дела.

Бросает на меня короткий взгляд, в котором лучится тепло, и выходит из столовой.

Ну, зачем он так? Я же пытаюсь сохранять дистанцию. Почему он так настойчиво мне мешает? Неужели и правда не планирует отступаться? Я настолько упертого барана, пожалуй, впервые в жизни встречаю. Уж мне ли не знать, что этот мужчина умеет добиваться того, чего хочет…

Оказавшись в своей комнате, быстро переодеваюсь, чтобы не вынуждать остальных ждать и спешу во двор, где шумное семейство облепило большую черную машину. Запахиваю тонкую курточку, изучая родных. Галя сидит на переднем пассажирском сиденье, а над ней мама и Гена, что-то весело обсуждают.

Блин, может сказать, что я нехорошо себя чувствую и не ехать?

Папа выглядывает из окна заднего сиденья, и машет мне рукой, подзывая к себе.

Не могу я соврать. Иначе отец будет волноваться. В лучшем случае. А в худшем — отправит меня в роддом. Он и так уже от каждого моего вздоха вздрагивает.

— Чего застыла? — слышу у своего плеча согревающий голос и насилу вынуждаю себя не вздрогнуть от неожиданности.

— Я наверно не поеду, — предпринимаю попытку, на ходу придумав алиби: — Мы ведь все не влезем в машину.

— В таком случае, боюсь, мое совещание окажется крайне неотложным, — подмигивает мне, и шагает к машине.

Говорю же: упертый баран! И даже не пытается скрывать, что он из-за меня решил ехать. И не ехать — тоже из-за меня. Вот прицепился! И что прикажете с ним делать? Ну не могу я уступить, Рома! Как же ты не понимаешь?!

— Лина, на выход! — строго командует Роман.

— В смысле? — едва ли не взвизгивает она.

— Тебе придется ехать на своей машине, — объясняет он. — Все мы в одну не влезем.

— Ты же знаешь, что я терпеть не могу сама ездить! — ворчит Галя.

— Однако ты зачем-то выпросила у меня машину в качестве подарка на помолвку, — пожимает плечами Рома. — Будь добра пользоваться ею, хотя бы когда есть такая необходимость. Сейчас как раз таковая появилась!

Ого, Галя выпросила у Ромы машину? Даже не телефон или… не знаю, что там обычно просят невесты у богатых женихов. И не стыдно же даже?

Мне не понять. Он ведь ей еще даже не муж. Как можно…

— Я могу не ехать, — подает голос папа.

— Дайте-ка угадаю, — усмехается Рома, — тогда не поедет и Соня. И раз поездка перестает быть семейной, то и мне нет смысла откладывать работу.

— Ладно! — сдается Галя, будто одолжение нам всем делает и вылезает из машины. — Больно надо на твоей развалюхе ездить! Ей уже больше года! Не комильфо олигарху на устаревших моделях ездить. Сколько не говорю, поменяй, ни в какую.

— На своей катайся, а не только фоткайся с ней — будет комильфо, — фыркает Рома, и кивает мне на переднее сиденье своей машины, когда Галя вместе со своей свитой из мамы и Гены удаляется к гаражу.

Мнусь. Блин. Ну как ему это удается?

— Пап, может, с Галей поедем? — спрашиваю тихо, заглядывая в окно.

— Не, дочь, — отмахивается папа. — Я кажись, пирожками объелся. Не хочу пока никуда идти.

Кладу пальцы на ручку двери, собираясь усесться с папой на заднем сиденье. Но на мою руку вдруг ложится теплая ладонь:

— Сонечка, лучшее место для тебя, — улыбается Рома, подталкивая меня к передней двери.

Смотрю на папу, пытаясь разгадать его мысли по этому поводу. Но его лицо остается абсолютно бесстрастным. Вернее нет, даже одобряющим:

— Верно. Впереди поезжай. А то тебя вечно укачивает.

— Ничего меня не укачивает. Всего-то раз попросила остановить, пока сюда ехали, — ворчу, но все же поддаюсь рукам Ромы, которые бережно прихватывают меня за талию, помогая забраться в высокую машину, которая начинает казаться смутно знакомой.

Еще до того, как успеваю вспомнить, что здесь произошло, чувствую, как лицо гореть начинает.

О нет… Это ведь не та самая машина? Хоть бы нет! Он же ее не из-за меня отказывается менять?

Рома захлопывает мою дверь и направляется к водительскому сиденью.

Мои пальцы стискивают упругое сиденье, пробуждая забытые воспоминания, а под подушечками проскальзывают бороздки на гладкой коже обивки. Те самые, что когда-то тут оставили мои ногти…

Вздрагиваю, когда хлопает водительская дверь, и поднимаю растерянный взгляд на Рому.

Он смотрит на меня. На мои руки, что все еще не могут отпустить чертово предательское кресло. И снова мне в глаза.

— Люблю я этот внедорожник, — будто бы невзначай бросает Рома, словно в продолжение их с Галей разговора.

А у меня в груди снова гореть начинает.

Все эти чертовы пирожки, внедорожники и прочая дребедень мне мозги пудрят! Он же не мне! Посмотрите-ка, какой любвеобильный. Всему подряд в любви признается.

— Чего бы его не любить, — ворчит папа. — Хорошая добротная машина. Галка совсем избаловалась!

Рома тянется к моему ремню безопасности, оказываясь на какое-то мимолетное мгновение слишком близко ко мне, так, что я успеваю в полной мере вдохнуть его горьковатый аромат. Отстраняется и защелкивает рядом с моим бедром ремень:

— Ну что, малыш, покатаемся, — говорит, глядя мне в глаза.