Его трудное счастье (СИ)

Валя согласно кивнула, почувствовав прикосновение губ ко лбу и вышла из кабинета. Вадим был прав. И по мере перечисления того, что она обязана была сделать, её нервозность отступала, а на первый план выходил профессионализм. На ближайшие сутки она основная дежурная операционная сестра, на ней лежит ответственность за операционные. И Вадим не отмахнулся от неё, не фыркнул, он успокоил и дал понять, что рядом, что ничего страшного не случилось, что он поможет и во всём разберётся. Так что — работать! Мимо них ничего не пройдёт. К сожалению…

__________________________________________________

*В день смерти Брежнева Л.И. вместо заявленного концерта ко Дню советской милиции по телевизору показали балет «Лебединое озеро». Такое в Советском Союзе затем повторялось не раз, в том числе и 18 августа 1991 года в период августовского путча (ГКЧП), когда по тревоге в столицу перебросили три дивизии ВДВ с техникой. А потом объявили, что они приехали убирать картошку.

Глава 15

Кучеров остановился перед хирургическим корпусом, потоптался, не решаясь войти, но всё-таки толкнул дверь и глубоко вдохнул, втягивая знакомые медицинские запахи. Его удивила какая-то напряжённая тишина, будто корпус замер перед важными событиями. Валентин поднялся на второй этаж и постучал в кабинет главного хирурга.

— Да, — раздался громкий голос Заславского, Кучеров толкнул дверь и вошёл в светлый кабинет. Денис Викторович прищурился, а потом усмехнулся и вышел из-за стола. — Ну здорово, странник! Рад видеть тебя живым и здоровым. — Он обнял бывшего интерна и похлопал по плечам. — Заходи, садись, рассказывай каким ветром.

— В столицу, товарищ полковник, на учёбу в госпиталь Бурденко уезжаю. Заглянул попрощаться. Только не понимаю, а что у вас происходит? Как-то тихо, аж страшно.

— А ты не в курсе? На Кавказе неспокойно, Валентин, сегодня приказали всем на рабочих местах находиться, могут госпиталь поднять в любой момент. Но думаю, что сейчас мобильные бригады собирать начнут, мы же в тылу останемся на реабилитацию и повторные операции. А ты какую специальность-то выбрал?

— Нейрохирургия, Денис Викторович.

— Помню, помню, что ты из их отделения не вылезал практически. В Европе успел побывать?

— Так точно, именно там убедился, что надо учиться и попытаться сконцентрироваться на одном направлении.

— Это хорошо, что ты так решил.

— Только если сейчас заваруха начнётся, наших могут туда отправить. А я в столицах отсиживаться буду?

— Не переживай, чует моя задница, что это не последняя наша тревога. Знаешь, есть время разбрасывать камни, а есть время собирать автомат Калашникова. Лишь бы грамотно всё пошло, пацанов жалко — не за то погибать будут. А ты учись, Валентин, учись, может так случиться, что твои руки и знания станут единственными, что сможет помочь. Ты учишься не для того, чтобы сдать экзамен. Ты делаешь это для того, чтобы однажды стать единственным препятствием между пациентом и смертью.

Заславский отошёл к распахнутому окну и задумался, затем резко повернулся и серьёзно заметил:

— А ведь ты не ко мне приехал, правда? — Он покачал головой и тихо продолжил: — Конечно, я тебе ничего не могу советовать, да только ничего тебе, дружочек, не светит. Во всяком случае пока. Как жизнь обернётся — никто не знает. У меня у самого третья жена, так что, понимаешь, какой из меня советчик. Но не думаю, что тебя ждали, Валентин. Понимаешь, о чём я?

— Понимаю, Денис Викторович, да только ничего поделать не могу. Два года прошло, а я так и смог её забыть.

— Тогда иди, иди, Валентин. Скажи всё, что посчитаешь нужным, пусть она хотя бы будет знать, что есть в этом мире человек, на которого она сможет положиться. И удачи, старлей!

— Капитан уже, товарищ полковник.

— Тем более! — Заславский улыбнулся и крепко пожал протянутую ладонь. — Если что, ты знаешь где меня отыскать. До встречи, капитан.

Кучеров вышел из кабинета, немного постоял в коридоре, а потом уверенно направился в сторону операционного блока.

***

Он наблюдал за Валей через окно в операционную из комнаты отдыха дежурной смены. Валя порхала по огромному залу, что-то поправляя, сдвигая, открывая стеклянные шкафы и внимательно изучая надписи на флаконах с растворами. Похудела-то как! Но белая накрахмаленная шапочка едва удерживала неизменную косу.

— Ну и как? — раздался тихий вопрос позади.

Валентин обернулся и с улыбкой шагнул к Шаховой. Евгения обняла его и стукнула кулаком по плечу:

— Ты чего опять к нам? Неужто на учёбу?

— На учёбу, Шахиня, но не к вам. — Он посмотрел опять на Валю и вздохнул. — Я в столицу, Жень, на кафедру. На два года. Вот приехал попрощаться, а тут такое.