Его ученица

— Сойдемся на том, что ты не простушка, — продолжает говорить Ледник. — Ты говоришь с акцентом, да, не во всех словах, но он проскальзывает. Значит, ты жила заграницей достаточно долго, чтобы перенять языковую среду, — после этих его слов испытываю неловкое чувство дежавю. — Прибавь ко всему этому то, что тебя сюда привозит личный водитель на тонированной тачке, стоимостью больше пятнадцати миллионов. Какой мы делаем вывод, Золушка?

Смотрю в лицо Алексею и на глаза наворачиваются слезы. Мне нечего ответить ему, в голове лишь шум, но ему и не нужен мой ответ.

— Ты маленькая, избалованная, богатенькая лгунья. Пришла, чтобы потешить свое самолюбие, думала я буду скакать перед тобой на задних лапках? Нет, этого не будет. К тому же, между тренером и спортсменом должно быть доверие. Ты не называешь своего настоящего имени, не говоришь о реальных мотивах, что привели тебя сюда… Я не буду работать с тем, кто мне не доверяет даже за тройную ставку, — его голос наполняется нотками презрения. — И главный вывод — тебе здесь не место, свободна.

— Я никуда не пойду, я плачу за тренировки! — пытаюсь противостоять я, но в носу предательски щиплет от нахлынувших слез.

— Мне не нужны твои деньги, можешь идти. Развлечения закончены для обоих.

Алексей разворачивается и уходит к парням, ожидающим его возле ринга, пока я стою и задыхаюсь от обиды.

Маленькая. Избалованная. Богатенькая. Лгунья.

Каждое слово, как удар по больному месту, он выбивает из легких воздух и почти валит с ног. Я не хочу уходить, не могу заставить себя это сделать.

Доверие… Как бы мне хотелось ему доверять. Хотя бы чуть-чуть подпустить и тем самым приблизиться к нему.

Сжимаю кулаки до побеления костяшек, собираю последние крупицы смелости и направляюсь к Алексею. Он стоит возле ринга, опершись руками на канаты, и наблюдает за дерущимися парнями. Нарочно громко топаю, чтобы привлечь его внимание, и у меня получается.

— Если надо забрать шмотки и переодеться, кабинет открыл, — бросает он через плечо.

— Нет, я никуда не пойду, — мой голос дрожит, но все равно источает уверенность и серьезное намерение. — Вам нужно доверие? Получайте! — повышаю голос и парни прекращают драться, вылупив на меня свои глаза.

Это очень не по нраву Леднику и мужчина хватает меня за плечо. Молча отводит в сторону, что логично, чтобы избежать посторонних ушей. Поднимаю взгляд и смотрю в ярко-зеленые глаза, от которых веет лишь ледяным холодом и безразличием. Но мне плевать, я все равно скажу, пока фитиль решимости не погас.

— Меня зовут Элла Стивенс, мне двадцать три года. Я почти всю жизнь прожила в Америке, но последние годы у отца проблемы с бизнесом. Меня загоняют в угол, не позволяют принимать собственных решений, постоянно контролируют. Я устала и хочу выбирать, чем заниматься сама. Я пришла именно сюда случайно, просто собиралась поесть мороженого в кафе на набережной и заметила ваш клуб. Мне нужна была эта отдушина! Я хочу быть здесь! И это не развлечение, а попытка отвлечься от происходящего в моей жизни дебилизма, попытка сохранить рассудок и не свихнуться! — тараторю я как можно быстрее и замолкаю.

Неожиданно понимаю, что, несмотря на недомолвки относительно личности Ледника, все сказанное правда и слова идут от самого сердца.

Долгая пауза. Не могу прочитать по лицу Ледника о чем он думает и оттого еще больше нервничаю. И с чего я решила, что после моей пламенной речи он передумает и возобновит тренировки, да еще и отношение ко мне поменяет?!

Сверлит меня взглядом, просвечивает похлеще рентгена. Часто дышу, подавляя дрожь во всем теле, но мужественно выдерживаю этот суровый взгляд.

— Отдушина? — приподнимает брови Ледник.

— Да. Место, где ни у охраны, ни у родителей нет надо мной власти. Место, где я сама по себе, — тихо поясняю я.

— Слышал, что когда в бабской жизни происходит полный пиздец, они стригут волосы, — неожиданно спокойно говорит Алексей. — Может быть попробуешь сначала этот способ, а потом уже все остальное?

Снова издевается! Поджимаю губы, смотрю ему в глаза и так хочу увидеть в них того самого человека, что помог мне в трудную минуту, достучаться до него.

— Я потеряю с тобой время, — вздыхает он. — Ты же ни черта не умеешь.

— Я научусь, — цепляюсь за шанс я.

— Не очень понимаю твои мотивы… Все настолько хреново? — наклоняет мужчина голову на бок.

— Все ужасно, — говорю я.

Ледник снова тяжело вздыхает и смотрит на часы. Несколько секунд о чем-то размышляет и поворачивается ко мне:

— Твое время на сегодня закончилось. Если не передумаешь и решишь вернуться, приходи послезавтра к шести, бери ключ на ресепшене, чтобы переодеться, и начинай разминку. Купи, кстати, себе боксерские бинты, штука важная. Потом тобой займется Демьян, а позже подъеду я. Поняла?

— Да, — часто киваю я.

— Но имей в виду, Элла, я не обещаю тебе соревнований, наград и почестей. Просто тренировки, просто твоя отдушина, но если я не увижу потенциала и прогресса, я не стану тратить на тебя свое время, — тон Алексея серьезен как никогда, но мне уже плевать.