Его университеты

Так, слава Высоцкого-песенника была невероятной, и при этом он вполне спокойно мог выслушивать какие-то критические замечания в адрес своих песен, иногда даже сам иронизировал: «Мелодии мои попроще гамм...». В то же время он очень болезненно относился к оценке своего таланта драматического актера. В то же время ему очень хотелось состояться как поэту без музыки, как прозаику.

“ И даже юный пионер мне подает рукой пример…»

Или Другой пример: проза Фазиля Искандера любима всеми. Стихи тоже замечательные, но известны значительно меньше. И ему, как нам кажется, немного за них обидно. Или Владимир Войнович, вдруг не на шутку увлекшийся живописью...

«Ведь неразумных детей матери любят сильнее - они больше других нуждаются в их защитной любви»

(Фазиль Искандер).

Упаси нас бог уподоблять вторую ипостась вышеназванных художников «неразумным детям». Мы сейчас говорим не о качестве, а только о признании...

Так, видимо, и с Булатом Окуджава. Прекрасная его проза не получила такой народной любви, как песни, хотя на прозу он потратил гораздо больше времени и сил. И, наверное, поэтому своя проза

ему была более приятна, чем песни.

Как бы там ни было, но факт остается фактом: Булат Окуджава часто бывал несправедлив к своим песням. Именно поэтому, возможно, многие прекрасные песни, принадлежавшие перу этого мастера, мы уже никогда не узнаем. Не узнаем только потому, что он не хотел вспоминать какие-то свои ранние песни, считая их слабыми или несерьезными. Люди же, которые их слышали тогда, даже если они сейчас и живы, не помнят этих песен, часто просто потому, что Окуджава пел их, не указывая на то, что автором их был он, а бытовых магнитофонов тогда еще не было. Но может быть, здесь нас ждут еще открытия. Вот, например история, записанная недавно со слов Евгении Васильевны Кобликовой, вдовы калужского писателя Владимира Кобликова, с которым Булат был очень дружен.

...В 1954 году, когда Булат работал в калужской газете «Молодой ленинец», он как-то в гостях у Кобликовых пел под фортепиано разные песни, и в их числе исполнил уже тогда широко известную песню про чемоданчик (спустя много лет она прозвучала в исполнении А.Панкратова-Черного в фильме «Мы из джаза»):

«На попочке стоял чемоданчик,

На полочке стоял чемоданчик

На полочке стоял,

На полочке стоял,

На полочке стоял чемоданчик!..»

Кобликовы понятия не имели о том, что их друг баловался сочинением песен, и когда они вдруг услышали, как он после исполнения этой песни, как бы невзначай, сказал: «Между прочим, эту песню сочинил я, еще в студенческие годы», они были поражены.

Конечно, свидетельство одного человека не может служить достаточным основанием, для того, чтобы считать авторство этой песни установленным. Хотя Евгения Васильевна твердо настаивала на том, что она помнит это очень хорошо потому, что они с мужем были так удивлены, что Булат, оказывается, сочиняет песни, что запомнили это навсегда. Мы знаем, что человеческая память иногда может играть злые шутки со своим обладателем, примеров таких масса, но все-таки сбрасывать такое свидетельство со счетов нельзя.

Может быть, Булат просто пошутил, «разыграл» своих друзей, приписав себе чужую песню? Но уж очень это на него не похоже. Так что, биографам поэта предстоят еще труды не малые...

Впрочем, уже после нашей встречи с Евгенией Васильевной, нам довелось говорить с человеком, который в семидесятых годах прошлого столетия отдыхал в каком-то пансионате в Тульской области, где был какой-то штатный массовик-затейник, исполнявший под гармошку, в частности, и песню про «чемоданчик». И, как утверждает наш собеседник, этот массовик-затейник говорил, что песня эта принадлежит Булату Окуджава.

...Дружба с Галей Смольяниновой постепенно переросла во влюбленность, и в 1947 году они поженились.

«Глаз озорные глуби.

В улыбку растянут рот.

Все так же надеется,

Все так же любит,

И, значит, не подведет».

А незадолго до этого из карагандинской ссылки вернулась мама Булата, Ашхен Степановна. Последний раз Булат видел ее десять лет назад, еще ребенком, и теперь, встречая ее, он боялся, что не узнает ее. Старшая сестра ее Сильва, в отличии от Ашхен, не была коммунисткой, и хорошо знала цену большевикам. Поэтому она справедливо решила, чтобы не искушать судьбу, спрятать Ашхен подальше, пока о ней все забудут. Ашхен устроили бухгалтером в артель в каком-то захолустье в Армении.

Галина

Забегая вперед, скажем, что Сильва недооценила большевиков. Про Ашхен не забыли и вскоре снова забрали. В 1949 году Ашхен была арестована и по решению Особого совещания сослана в село Большой Улуй Красноярского края на вечное поселение.

«... Чуть за Красноярском - твой лесоповал,

Конвоир на фронте сроду не бывал.

Он тебя прикладом, он тебя пинком,

Чтоб тебе не думать больше ни о ком

Тулуп его жарок, да холоден взгляд...

Прости его мама: он не виноват

Он себе на душу греха не берет –

Он не за себя ведь -

он за весь народ...»

Но до этого Ашхен успела побывать на свадьбе своего старшего сына и познакомиться с новыми родственниками.

Ашхен Степановна Напбандян