Его Величество бомж (СИ)

Костик тут же сползает на край койки, а я подхожу и подсаживаюсь рядышком, на самый уголок. Его такое положение вещей не устраивает, и мне это приятно. Поэтому, когда он сначала несмело, но видя, что не противлюсь, уже по-хозяйски, притягивает поближе, оказываюсь прижатой к его твёрдой груди и будто бы даже под крылом. А потом чувствую горячее дыхание у виска и нежный, мягкий, почти невесомый поцелуй!

И я знаю теперь, что такое бабочки! Только они у меня сейчас повсюду, а не именно в животе! Бабочки в моей душе, прежде всего! Они там порхают разноцветными крылышками, трепещут, будоража тайные запретные чувства, будто уже всё плохое навсегда в прошлом, и теперь всегда будет тепло, и наступит лето!

А у меня уже наступает! Зима моей души, отчаянно цепляясь за остатки прошлых ошибок и старых обид, неумолимо тает под натиском бурного весеннего тепла, ворвавшегося счастливым потоком в мою одинокую унылую беспросветно-серую холодную жизнь. И имя у этого счастья Константин!

— Он, знаешь, как тебя ждал! — прерывает полёт моих бабочек Лёха.

— Ждал?! — будто бы удивляюсь, — взглядывая на Костика из-под его руки. Он кивает с застенчивой улыбкой, которая странным образом идёт его суровому лицу.

А рыжик продолжает сдавать секреты,

— Проснулся чуть свет, видишь, умытый, побритый, причёсанный! — в ответ Лёхе, кажется, показали кулак из-за моей спины. Но для него это, как поощрение, — это он к встрече подготовился!

— Вижу! — поворачиваюсь лицом к Косте и разглядываю его вновь. Он похорошел, я, как только вошла, заметила! Покой, тепло и нормальная еда творят чудеса. Не знаю, как он меняется день ото дня, но промежуток в три между нашими встречами даёт возможность оценить сполна.

Его уже нельзя и истощённым назвать, так, лёгкая худощавость, подобная конституция вполне возможна и в норме. Лицо свежее, щёки почти выровнялись, никаких ужасных впадин, повторяющих очертания черепа, кожа чистая, и ухоженный вид. Футболка уже не провисает в районе груди, а вполне себе расправлена. Смотрю, белую переодел,

— Костик, давай другую простирну, — ясное дело, неделями в одной ходить не стоит.

— А, он уже сам постирал, — отвечает довольный Лёха, кивая на раковину в палате, — мылом!

— Вставал?! — опускаю глаза на ноги. Вроде уже не такой толстый слой бинтов.

— Вставал, — подтверждает словоохотливый наш. Работает ответчиком за двоих, — я ему стул придвинул. Он дошёл и сидя постирал! На батарее высохла.

— Нарушаешь постельный режим по-прежнему? — легонько тычу Костика в бок.

Он соединяет указательный и большой пальцы в характерном жесте, и лукавая улыбка озаряет его довольное лицо,

— Видишь, — поддакивает Лёха, — самую малость!

И мы смеёмся, все вместе, я тихонько, Костик глазами, а рыжик взахлёб…

* * *

До самого обеда работаю честно и благородно, не сбегая ни разу на третий этаж. Зато в обеденное затишье, получаю разрешение отлучиться ещё разок!

Вот, что это такое? Как магнитом тянет!

Не теряя времени понапрасну, мчусь наверх со своими домашними котлетами. Уже согрела их в микроволновке, бери сразу и ешь…

В палате застаю такую картину, вот именно, картину, сразу и не поймёшь, что за композиция!

Костя лежит на полу ногами к дверям, на его коленях, прижав их к полу, верхом восседает египетская мумия в виде загипсованного Лёхи, к входу спиной.

Я торможу, не решаясь нарушить эту идиллию, и в первый момент не пойму, чем они так заняты, что даже не отреагировали на мой стук? А потом слышу,

— Тридцать один! Давай, не филонь! — и замечаю, что Костик поднимает и опускает корпус, а Лёха, значит, руководит.

— Физкульт привет! — нарушаю тренировку.

— Привет! — рыжий уже привык отвечать за двоих. Оборачивается ко мне прямо на Костиных ногах, а мой спортсмен поднимается и садиться. По пояс голый. Убирают, конечно, ежедневно, но всё равно, как-то не по себе! Мокрый, весь в поту, и я забываю, о том, что хотела его за это ругать, потому что с удовольствием замечаю, как под лоснящейся влажной кожей начинают проступать упругими жгутами мышцы! Сначала меня больше ничего не заботит, кроме желания тут же подойти и коснуться, ощутить их гладкую твёрдость под пальцами.

Но потом соображаю, что Костик снял футболку, а там его тайный знак! И сосед, выходит, в курсе! Открылся ещё одному человеку! Думаю, он прав, Лёхе можно.

— Что? Помешала заниматься спортом? — уточняю, — могу уйти!

Костик отрицательно мотает головой, сталкивая с себя седока, строгий тренер возражает,

— Вообще-то сегодня по плану было пятьдесят наклонов, — но потом снисходит, — ладно, вечером наверстает!

— Тогда, вот вам котлеты, ешьте, пока горячие!

— Для набора массы — самое то сразу после тренировки! — подтверждает Лёха.

Костик, уперев руки в край кровати, поднимается самостоятельно, хотя я уже готова кинуться на подмогу, но он в упреждающем протесте выставляет ладонь, и осторожно ступая, делает несколько шагов к раковине.

— Да он уже всё сам может! — не парень у нас, а клад! Птица-говорун называется!