Его величество Человек

—Молодец, понял меня. И хорошо, что не обиделся: сам, дескать, про все знаю. А потом, сынок, время от времени навещай семьи солдат. Спросишь: «Как поживаете, есть ли весточки?» От одного этого человек воспрянет духом.

—Все-то вы знаете, Ариф-ата. Не мне, а вам бы быть председателем. Это ошибка, что избрали меня,— испытывая благодарное чувство к старику, сказал Абдухафиз и придвинул к себе костыли.

—Э, разве ты будешь доволен, если выберут не тебя? Случись такое, ты бы за мной с палкой в руке в погоню пустился! — пошутил Ариф-ата. Оба весело расхохотались. Тура-муйлав, сидевший неподалеку, тоже рассмеялся, хлопая себя по круглым коленям.

Глава шестая

Вот уже несколько месяцев Махкам-ака и Мехриниса работают не покладая рук. Работы много. Прежние нормы теперь не существуют, введены новые.

Да о них никто и не думает. Артель давно уже трудится в две смены. Каждый кузнец выполняет работу за двоих, за троих.

В низеньком помещении, расположенном в конце двора Махкама-ака, от зари до зари непрерывно пылает огонь, летят искры от раскаленного железа. Часто Махкам-ака и Мехриниса здесь же, в кузнице, завтракают, иногда и ужинают.

Мехриниса на все руки: то раздувает мехи, то стучит молотом, то подносит уголь и воду. Собственное хозяйство и дом без присмотра. До того ли теперь? Джигиты ушли на фронт, всюду их заменяют женщины и пожилые мужчины. А уже похолодало, пора заготавливать уголь и дрова, обмазывать крышу. Но Мехриниса боится даже напомнить об этом.

Как-то раз она мельком что-то сказала мужу на эту тему. Махкам-ака взглянул на нее с осуждением:

—Ты не под открытым небом, не в огне, жена. Подумай о тех, кто сражается не на жизнь, а на смерть. Не могут же бойцы на неподкованных конях пойти в бой!

Помолчав, он с гордостью добавил услышанное недавно от директора «Узметаллпромсоюза » Кадырходжи:

—Весь фронт, а значит, и весь мир смотрит сегодня на нас, тружеников тыла. Понимаешь ли ты это?

—Что ж я, дурочка? Сами-то давно ли стали таким ученым? — с ноткой обиды в голосе отвечала Мехриниса.

—Кадырходжа глаза мне открыл, жена. Жили мы, думая, что вся отрада в этой ковке да в том, чтобы поесть досыта. Не-ет, оказывается, не так... Знаешь, что еще сказал Кадырходжа? Когда собрание закончилось и мы вышли на улицу, он подозвал меня к себе, положил руку на плечо. «Уста,— говорит,— заказ очень важный. Сверху. Вы это хорошо понимаете, объясните и другим членам артели». Почему он это сказал мне? Потому что увидел: человек понимает.

—Что понимает?

—А говоришь, что соображаешь,— сдержанно усмехнулся Махкам-ака.— От самого Буденного этот заказ, поняла?

—Откуда мне знать, что говорил Кадырходжа?

—Он этого не говорил.

—Кто же тогда сказал?

—Сам я понял. Как только Кадырходжа произнес: «Получен важный заказ»,— я сразу догадался: от самого Буденного.

Мехриниса умолкла, продолжая рукояткой мехов раздувать огонь. Она хорошо знала Кадырходжу. На каком-то празднике, возможно это было в день Восьмого марта, он вручил Мехринисе подарок. И про Буденного она много слышала. В большой комнате, над нишей, где полки для белья, висела фотография в рамке. Буденный в окружении незнакомых ей людей. Улыбаясь, он держит за поводок подаренную ему лошадь. А сбрую для лошади изготовил Махкам-ака. Очень берег Махкам-ака эту фотографию. Повесил на почетное место в комнате.

...Время от времени Махкам-ака снимает фотографию Буденного, вытирает с нее пыль и подолгу рассматривает. На фотографии самого Махкама-ака не видно, но всякий раз он утверждает: «Вот за тем, в чустской тюбетейке, стою я, вот посмотри.— И начинает рассказывать: «Тогда председателем артели был Кадырходжа. Зовет он меня к себе: «Уста, сбрую этой лошади сделайте сами, покажите свое искусство. Не каждому выпадает счастье выполнять такой заказ». Согласился я, но волновался очень, всю ночь не спал, думал, как лучше сделать. Два дня работал. Пришел председатель, посмотрел удила, кольца, пряжки, бляхи для узды, сказал: «Ювелирная работа. Будет товарищ Буденный доволен».

Мехриниса знает рассказ мужа наизусть. Еще бы! И кстати, весь важный заказ он первой показал Мехринисе. И не председатель, а она прежде всех высоко оценила его работу.

Вот и теперь, когда артель получила заказ для фронта, Махкам-ака то и дело говорит жене: «Это заказ самого Буденного! Надо постараться, жена». И Мехриниса, услышав эти слова, с гордостью думает о своем муже: мастер, умелец, золотые руки. Мехриниса вообще постоянно думает о муже, любит его, чтит, прислушивается к его словам. Не бывает у них в доме ни ссор, ни обманов, ни недоразумений.

А секреты? Секреты, конечно, бывали. Да только долго они не оставались секретами. Какие тайны у супругов, которые прожили в мире и согласии почти тридцать лет?.. И все же не стоит решительно утверждать, что секретов не было. Возникали тайны, хочешь не хочешь, а возникали...