Его «величество» ГРАБЁЖ

А за кого голосовали, они грабят новых, и так по смертоносному кругу. Олигархическая машина хорошо пользуется тем состоянием людей, которое создала. Отобрав идею, лишив коллективизма, внедрив чувство ненависти к себе и всему прошлому, она превратила их в Ванек-встанек.

Не только из-за слабости характера, исключительной доверчивости или бездеятельности становятся бомжами, а часто в результате бурной деятельности.

Людмила из суеверия не выносила мусор вечером, и это стало обязанностью Виталия по утрам. Пробежка — и мусорное ведро в ящик. Как-то, встав пораньше, подходя к намеченной цели, он встретил двоих: одного встречал иногда. Перевернув ведро, обратил внимание, как его руки проворно ворошат свежую горку, а второй, опустив голову, неуверенно, неумело перетряхивает содержимое ящика. Виталий стукнул пару раз перевернутым ведром. Уходя, поднял глаза и увидел… остолбенев, обросшего, опухшего, измятого Петю Булгакова — старик да и только. Коллега торопил к следующим бакам, и он, молча, какой-то дрыгающей походкой поплелся за ним. Этот разрушитель памятника В.И. Ленину и прекрасного земного уголка уже не Петя, а какая-то извращенная его тень.

Спустя сколько-то дней, Виталий увидел друга этой тени в одиночестве, игриво спросил:

— Где же твой коллега?

Не поднимая головы, тот буркнул:

— В чужие ящики полез, и получил бутылкой.

Помолчав, добавил:

— Отлеживается в овощехранилище, а я подкармливаю, — бомжовская солидарность, — хмыкнул он.

Виталий подумал: «Сволочь он и среди бомжей сволочь».

Химкомбинат построил и по всем правилам оборудовал засолочный пункт и рядом овощехранилище. Круглосуточно ежегодно двенадцать тысяч работающих питались в десяти заводских столовых, не имея понятия в недостатке солонины, картофеля, овощей. Чем и где они питаются сейчас? Очень эти сооружения были нужны при Советах и напрочь разграблены при демократах. А овощехранилище превратилось в невольный приют для бездомных. В хорошую погоду они ютятся в его зарослях, готовят на костре из ваших, читатель, отбросов. В дождливую погоду в темном и сыром его подземелье, питаясь всем, что поддается жеванию. На зиму расползаются, к следующей весне многих не будет в живых.

Бывшая сверхдержава с мощной промышленностью, развитым сельским хозяйством, надежной обороной превратилась в суррогат и покрылась сплошной сетью печальных бомжатников. очень коротким оказался путь от диктатуры работы до диктатуры безделья.

Погода радовала. Виталий нашел Петю в компании унылых, опухших, молчаливых. Готовили не то обед, не то ужин; не помнят что и когда ели.

Как далека обстановка и не понятны на слух слова, которые они когда-то читали: «Багровая, с тонким прозрачным воздухом и невесомой паутиной, золотая, с зеленью сосен осень превратила дома в сказочные терема».

Дед неопределенных лет разливал водку, предложил Виталию. Он, отказавшись, перевел разговор на его натруженные руки.

— Поклали они кирпичиков в орденоносном тресте 122, - пропел дед, передавая предложенную Виталию кружку, молча сидящей женщине.

— Пей, скотобоец, ударник коммунистического труда неорденоносного мясокомбината.

Она, не поворачивая головы на костер, выпила, не закусывая. Рядом, с перемотанной грязной тряпкой головой Булгакова, лежал в разном тряпье не принимавший участия в беседе мужчина, но водку пил шумно, крестясь вместо закуски. Наставник раненого еще не пришел с повторного обхода своих владений.

Называть фамилии и рассказывать что привело на это дно у них не принято. Но после третьего круга кружки Булгаков ожил и, как бы очищая душу, начал сумбурное повествование:

— С женой и дочкой разошелся, разделил советскую квартиру и с половой партнершей зажил на широкую ногу. Она — авторитетный человек в кругу торгашей. Поехали мы с ней в Турцию за кожанами. Занял денег под залог квартиры, вложил остатки отцовского дома. На обратном пути пришлось ехать порознь: меня избили, ограбили. Пока на последние деньги лечился, она сошлась с другим. А я выплюнут из квартиры и из жизни, попытки устроиться на работу успеха, как говорится, не имели, — юморнул он и замолк, как откусил язык. А братия окружающая его молча продолжала героическое освобождение стеклотары.

Проходя мимо гаражей, пустующего здания заводоуправления комбината, глядя в пустые глазницы высотного здания «Сибприбормаша», Виталий возмущался:

— Общество охраны природы призывает оберегать гнезда сорок от бомжей, санитарная служба предупреждает — они отлавливают бродячих собак, кошек и продают фарш на бутылку бодяжной водки. Правозащитники требуют для убийц, насильников, грабителей лучших условий.

Но никто не призывает охранять бомжей в одном ряду со всеми строивших этот город, и не дает им шанс выжить в эту зиму, и не подает надежды в беспросветном будущем. Получается власть гарантирует право на жизнь убийцам, но не гражданам.