Его величество случай

Вульф хотел перебить ее, крикнув, что давно простил, но слова стояли комом в горле, а без них говорить не получалось… Тогда он шагнул к Элеоноре, но она отдалилась вместе с окном, словно комната вытянулась. Эдик побежал. Но с каждым его шагом мама оказывалась все дальше и дальше… Вот она почти исчезла, слившись с голубым небом. Теперь Эдик видел только ее размытый силуэт, постепенно растворяющийся в голубизне, таявший, как снег на солнце… Когда он совсем испарился, комната стала прежней, но вместо матери у окна появился Дусик. Он жался к подоконнику и скулил, подобно потерявшейся собаке.

– Ты что плачешь? – спросил Эдик – у него неожиданно прорезался голос. – Кто тебя обидел?

Дусик не ответил, только горько всхлипнул, а потом пропал. Но не как Элеонора – постепенно, а разом: был и нет его. Место у окна не долго пустовало, почти сразу его заняла Аня. На ней было то же платье, что и на Элеоноре, те же туфли, только у девушки на шее имелось колье. То самое, фамильное. Оно сверкало, слепя глаза…

И тут Вульф проснулся, услышав, как на прикроватной тумбочке разрывается телефон.

– Алло, – хрипло произнес Эдик, схватив трубку. – Кто это?

– Эдуард Петрович, – заговорил кто-то на другом конце провода. – Извините, что разбудил, я думал, вы уже встали – время девять…

– Кто это?

– Следователь Головин.

– Да-а? – удивленно протянул Вульф, стряхивая с себя дурман дурацкого сна. – И чего вам?

– Я осмелился позвонить, чтобы сообщить вам две новости: хорошую и плохую. Начну с хорошей – сокровища вашей матушки найдены. Вы рады?

– Мне плевать!

– Вы даже не спросите, где и при каких обстоятельствах?

– Нет.

– Тогда перехожу к неприятной новости… – Повисла пауза, которую Новицкий не стал нарушать, пусть майор без наводящих вопросов выкладывает, что надо. И он выложил: – Вашего сына арестовали сегодня ночью при нападении на человека с применением холодного оружия…

– Чего?

– Арестовали, говорю…

– За нападение? Дениску? – тупо переспросил Вульф.

– Он накинулся на молодую женщину, угрожал ей расправой, бил. При задержании у него изъяли нож и набор отмычек… То есть, кроме всего прочего, он незаконно пытался проникнуть в жилище…

– И на кого он напал?

– На Анну Железнову. Он подстерег ее у дверей квартиры и набросился сзади…

– А до этого пробовал квартиру вскрыть, я правильно понимаю?

– Правильно.

– А вы паникер, Станислав Палыч, – хмыкнул Вульф.

– В каком смысле?

– Грозились плохую новость сообщить, а оказалось, что мальчуган мой всего лишь напал на девчонку… – излишне беспечно проговорил Эдуард Петрович. – Три года условно, товарищ майор, стоит ли меня ради такой ерунды беспокоить?

– А я пока до плохой новости не дошел. Как говорится, это присказка, сказка будет впереди…

– Тогда рассказывайте, слушаю…

– Денис Эдуардович Новицкий подозревается в предумышленном убийстве вашей матери и гражданки Голицыной, а также непредумышленном гражданки Богомоловой…

– Чего-чего?

– Мне повторить?

– Нет, нет, не надо… Дайте осмыслить… – Вульф, прижав трубку к уху, встал с кровати и направился в туалет – сидя на унитазе, ему лучше думалось. – Дениска подозревается в трех убийствах?

– Совершенно верно. – Головин опять помолчал. – Еще ему инкриминируют попытку отравления гражданки Железновой Анны Вячеславовны.

– Ее пытались отравить?

– Да. Конфетами. Кстати, при обыске в квартире вашего Дениса найдена коробка трюфелей, идентичная той, которую прислали Ане вместе с ядовитыми конфетами… Только их не девушка откушала, а ее соседка, Богомолова.

Головин закончил свою речь, ожидая реакции, но Эдуард Петрович молчал, в этот момент он складывал в уме головоломку (типа кубика-рубика, где каждый квадрат – факт), которая никак не желала сходиться…

– Я чего звоню, – вновь заговорил Головин, – вашему сыну разрешили сделать один телефонный звонок, думали, он адвоката вызовет, а он стал какому-то Пусику звонить…

– Вот придурок, – процедил Эдуард Петрович.

– Да, неумно поступил. Пусик ведь ему на суде не поможет, ему нужен очень хороший адвокат… Обвинения-то серьезные.

– Вы хотите, чтобы я прислал в изолятор своего?

– Я ничего не хочу, – раздраженно бросил Головин. – А звоню только из сострадания к вашему сыну. Пропадет ведь, дурачок!

– Но ему назначат защитника?

– Конечно, как положено, только не мне вам говорить, как работают бесплатные адвокаты! Да ему за тройное убийство могут пожизненное дать!

– Если он убил, пусть отвечает.

– И это вы говорите?

– Я за свои поступки ответил. – Головин красноречиво угукнул типа «уж мы-то знаем, за сколько заказух ты не ответил», но Вульф сделал вид, что не заметил издевки. – Я окажу Дениске помощь. Но не из чадолюбия. Мне главное, чтобы всем воздалось по справедливости…

– Я не понял, к чему вы клоните…

– Поймете, но чуть позже. Я сейчас озвучу свою просьбу, и вы, пожалуйста, исполните ее без вопросов. Вы все узнаете сами и не позднее сегодняшнего дня…

– Ну, говорите, – чуть растерянно пробурчал Головин.

И Эдуард Петрович сказал. Выслушав его просьбу, майор очень удивился, однако, не задав ни одного вопроса, пообещал ее исполнить.