Его величество случай

– Посмотрите в угол, где нарисованы два обкусанных бублика…

– Это логотип фирмы «Шанель».

– Да мне по барабану, Петр Алексеич, я не на логотипы прошу внимание обратить, а на пятно. Видите его? – Когда Моисеев кивнул, Стас продолжил: – Это кровь. И как я думаю, кровь Элеоноры Георгиевны.

– Даже так?

– Смотрите… – Он схватил со стола адвокатский «Паркер». – Представьте, что это нож. И вы им хотите кого-то убить. Но вам нельзя оставлять на орудии убийства отпечатки пальцев. Что вы сделаете?

– Надену перчатки.

– А если их нет при вас: забыли в машине или вообще их не носите…

– Оберну чем-нибудь рукоятку.

– Например, платком. – Майор сгреб его со стола, накинул на «Паркер», затем взялся за ручку, как за рукоять ножа, и резко опустил, изобразив удар. – Нож остался в ране, а платок перекочевал обратно в карман, но на него попала капля крови, которую убийца не заметил, так как она слилась с логотипом.

– Алекс Бергман пошел на дело в пальто жены, которое она надевала, когда желала остаться незамеченной… Совершая частные визиты, к примеру…

– Типа поездки к матери или посещения кладбища. Кстати, сейчас совершенно точно известно, – один свидетель, выйдя из запоя, дал показания, – что к покойной Элеоноре Елена Бергман приезжала, одетая именно в то «маскировочное» пальто… – Головин подбросил платок и проследил за его парением. – Именно поэтому сей кусок шелка оказался в его кармане…

Петр не без уважения посмотрел на Головина и сказал:

– Теперь я понимаю, почему вы подозревали Елену.

– Зря, как видите. Вульф оказался более прозорливым следователем, чем я. Не ожидал я от него… – Он постоял молча, перекатываясь с пятки на носок, а потом ни с того ни с сего выпалил: – Теперь меня только одно интересует – правда ли, что Аня дочка Отрадова…

– Думаю, правда.

– Елки зеленые! Что ж, получается, она у нас княжна?! – Он присвистнул. – Во сюрприз для девчонки!

– Мне думается, главное для нее не это, а то, что она нашла отца…

Головин покивал, соглашаясь, затем задал вопрос, который ранее не давал покоя Петру:

– И кто же, интересно, ее мать?

Елена

Лена сидела в машине, вцепившись ледяными пальцами в руль. С того момента, когда она нырнула в салон, прошло уже пятнадцать минут, но она все не решалась завести мотор. Она понимала, что ни за что не справится с управлением и влетит в первый фонарный столб.

«Нужно вызвать шофера Мишу, – вяло подумала Лена, – он приедет и увезет меня домой». Но для этого надо залезть в карман за телефоном, набрать его номер, а Лена не могла заставить себя пошевелиться. С ней бывало такое и раньше. Например, когда она узнала, что Сергея посадили, она окаменела на целых два часа… Новость застала ее за обедом, и она, опрокинув тарелку с супом себе на колени, замерла. Сидела, как пень, хлопала глазами, думала о чем-то абстрактном (о всяких глупостях, типа даст ли ее любимый розан новый побег) и не замечала, как горячий борщ жжет ей ногу, как по платью растекается жирное пятно… Потом след от ожога она целый месяц лечила облепиховым маслом, а платье оттирала водкой. Вспомнить же, о чем думала, кроме розана, так и не смогла…

И вот теперь, спустя почти двадцать пять лет, она сидит в непрогретой машине, вцепившись в руль, не двигаясь, не думая ни о чем серьезном, и ждет, когда оцепенение пройдет…

Неожиданно дверь машины распахнулась, и в салон всунулась седовласая голова Сержа.

– Сидим? – спросил Отрадов, внимательно посмотрев в застывшее Ленино лицо. – А чего сидим, не едем?

Лена не ответила: разомкнуть губы не могла – оцепенение не прошло.

– Ну-ка, подвинься, – скомандовал Серж, легонько подпихивая Лену в плечо.

Она оторвала руки от руля, пересела на соседнее сиденье.

Серж устроился на водительском месте, открыл заднюю дверцу. В салон тут же шмыгнула давешняя девушка Аня (невесть откуда взявшаяся внучка Георгия Шаховского), испуганно взглянула на Лену, открыла рот, чтобы что-то сказать, но Сергей предупредительно мотнул головой, и девушка промолчала.

Сергей тем временем завел мотор, машина плавно тронулась.

Лена откинулась на сиденье, закрыла глаза. Она не знала, куда Сергей собирается ее везти, но ей было все равно. Сейчас она готова была мчаться хоть на край света – куда угодно, только не домой, где все (мебель, одежда, цветы, картины, даже собака Дуля) напоминает об Алексе.

Всю дорогу она молчала, молчали и ее попутчики: Сергей внимательно следил за дорогой, девушка читала. А Лена потихоньку начала оттаивать (то ли оцепенение стало проходить, то ли печка заработала), замечать некоторые мелочи, например, что Сергей слишком пристально смотрит в стекло, а Аня – не менее пристально в раскрытую на коленях тетрадь. Создавалось впечатление, что они оба боятся встретиться с ней взглядом…

– Куда мы едем? – спросила Лена, обратив внимание на то, что они свернули с кольцевой на какую-то периферийную трассу.

– Ко мне домой…

Лена удовлетворенно кивнула и вновь погрузилась в свои абстрактные думы.