Его волчица. Я тебя приручу

– Что за ерунда?

Нет, это уже ни в какие ворота! Вскакиваю с кровати, покидаю уютный кокон одеяла и встаю напротив Демьяна. Но тут же делаю шаг назад, потому что его близость действует на меня обескураживающе.

Слишком сильно, тянет к нему как магнитом, и в то же время хочется вцепиться в горло и перегрызть сонную артерию. Наверное, он не просто так спрашивает, а что-то заметил во мне…  

– А почему я должен тебе верить? Потому что знаю тебя? В любом случае в лес мы не пойдем. У нас есть оружие с серебряными пулями. Мы займем оборону и будем ждать прихода стаи.

– Ты не понимаешь, Демьян! Их много! Слишком много! – размахиваю руками, что тоже мне несвойственно, почти кричу на него. – Вы не сможете оказать достойное сопротивление, они просто сомнут вас, сожрут, раздерут на части. Уходите немедленно!

– Твои сведения устарели, малышка. По моим данным, стая уменьшилась вдвое, и бой будет равным. И на нашей территории. На нашей стороне преимущество. Всё решено. Не так уж они и непобедимы, раз несколько особей поймал Вежбицки. Не трать свои силы, а лучше поспи.

– Поспать? Ты мне предлагаешь спать тогда, когда в любой момент может произойти нападение?

– Ты в нем всё равно не будешь принимать участия. Ни на чьей стороне. Ты слишком ценна, и мне сейчас важно, чтобы ты оставалась в этой комнате и под охраной. Я не хочу тебя привязывать, но мне придется. Ты не представляешь, насколько сильна.

– Привязать? Ну ты и скоти…

– Повремени с оскорблениями, Верочка. Ты не знаешь, какой становишься в обличье зверя и какой вред можешь принести, если не удерживать тебя. А я видел. Не могу остаться с тобой в роли няньки, не могу никого другого просить охранять тебя. Если ты кого-то ранишь или укусишь, остальных это спровоцирует.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Становится нестерпимо стыдно, и весь мой гнев куда-то улетучивается.

– Они недовольны тем, что я здесь? – спрашиваю робко.

– У них есть причины для страха и предубеждения. Но ты им нужна, жизненно необходима, поэтому им придется принять тебя!

– Они во всем слушаются тебя? Ни слова за, ни слова против? Авторитарный режим?

– Либеральность и выбор толпы переоценивают. Решение должен принимать один человек, иначе будут разброд и шатания.

– Не уверена, что ты можешь быть этим человеком, – заявляю прямо. Пусть не считает себя самым умным.

– Не начинай, Вера!

Меня не пугает угроза в голосе Демьяна. Он должен выслушать и другое мнение, отличное от его.

– У тебя не выйдет отгородиться от собственных ошибок, особенно когда наступят последствия!

– О чем ты?

– Когда будешь считать трупы после сегодняшнего нападения, мы вернемся к этому разговору. Если ты будешь еще жив.

– А ты наверняка мечтаешь, чтобы меня особенно кроваво растерзали? Тогда почувствуешь себя отмщенной? – кривую усмешку на его лице вряд ли можно назвать улыбкой.  

– Я не кровожадная и вовсе не желаю тебе смерти, – признаюсь совершенно серьезно. Мне хотелось бы желать его смерти, но я, наверное, неспособна в принципе кому-то ее желать. – Но смотрю правде в глаза.

– Ладно. Хватит разговоров. У меня и правда масса дел. Слушайся меня, и всё будет хорошо.

– Для меня никогда уже не будет хорошо. Благодаря тебе.

Моя фраза остается не отвеченной. Но я и сама уже устала препираться и хочу, чтобы Демьян покинул комнату, оставив меня одну. Пусть связывает, пусть делает что хочет и уходит. Силы покинули меня, и я покорно ложусь на кровать, наблюдая боковым зрением, как Демьян достает из шкафа толстые прочные веревки, подходит ко мне.

Отворачиваюсь, чтобы не встречаться с ним взглядом. На удивление, волчица молчит, не борется внутри меня и не заставляет делать вещи, которые противны моей прошлой натуре.

Демьян бережно заворачивает меня в одеяло и, подсовывая под него веревку, раз за разом обвязывает меня ею, пока я не превращаюсь в огромную толстую гусеницу, стянутую по рукам и ногам.

Не знаю, что унизительнее, – быть посаженной на цепь или спеленатой вот так.

– Вера, посмотри на меня, пожалуйста.

«Только не реагируй на мольбу в голосе, ты не можешь ему верить!» – убеждает внутренний голос, призывая в союзники рассудок, но я, как всегда, сдаюсь, потому что малейшее проявление нежности Демьяна, даже поддельное, имеющее под собой какую-то ему нужную подоплеку, обезоруживает меня, делает беззащитной и уязвимой.

Невообразимо легко он дотрагивается до моей щеки тыльной стороной ладони, гладит меня с необычайной осторожностью, как будто боится, что рассыплюсь прямо на глазах в прах. Лучше бы он продолжал грубить и давить, его ласка невыносима, мое глупое наивное сердце бьется чаще, а внизу живота рождается непрошеное сладостное томление.

Встречаюсь взглядом с Демьяном, облизывая пересохшие губы.

– Поспи. Постарайся немного отдохнуть, – просит он тихо, а потом касается моих раскрытых губ коротким поцелуем, от которого я вспыхиваю как спичка.

Когда он уходит, я думаю не о том, что луна висит низко над домом.

Не о том, что предстоит война между волками и людьми.