Его волшебное прикосновение

— И ты считаешь, я должен простить и забыть?

— Вы же знаете, я только исполняю свою обычную задачу: пытаюсь обеспечить все необходимое, чтобы вы хорошо подумали, прежде чем предпринимать какие-либо шаги, последствия которых могут оказаться необратимыми.

Вон Тель переключил свое внимание на черный лакированный шкафчик в торце дивана и некоторое время разглядывал дракона, вырезанного из слоновой кости на его дверце. Потом продолжил:

— Вы все еще уверены, что Годвин не нашел сокровищ?

— Я укрепился в своем мнении. Если б он нашел их, то давно уехал бы из Дорсета. Помни, он остается в Найтхеде не по праву владельца, а по договоренности с моим дедом. Об этом соглашении я даже не осмелился говорить с дядей. Имей Годвин хоть какой-то шанс выйти из такого положения, этот узурпатор давно бы ухватился за него. А если бы он уже завладел тайным кладом моей бабушки, ему совсем не нужно было бы выдавать замуж дочь, чтобы добыть наличные из нового источника. Я подозреваю, даже теперь, когда Мери Годвин якобы недомогает и не в состоянии путешествовать, они на самом деле заняты розыском драгоценностей.

— Джеймс, почти двадцать лет Годвины владеют Натхедом. По словам твоего отца, сокровища спрятаны там. Он также сообщил тебе, что, как он думал, Годвин подслушал рассказ твоей бабушки об истории клада и о том, где они хранятся. Почему же Годвин не нашел их?

— Потому что, как и я, он до сих пор не располагает всеми составными частями ответа на загадку.

— Вы тоже готовы затратить двадцать лет жизни на поиски побрякушек?

— Нет, — ответил Джеймс, выпрямившись. — У меня есть некоторые преимущества перед Годвином. — Вон Тель ничего не знал о кольце, медальоне и сейфе. Ради безопасности верного слуги, Джеймс не посвящал его в эту тайну.

— Очень хорошо, — Вон Тель раскинул руки в стороны, — я готов сделать все, что вы скажете. И надеюсь, владение пригоршней драгоценных камней и прекрасных безделушек стоит того риска, на который, возможно, придется пойти. Джеймс, как ты убедишься, это опасные люди.

Опасные люди… Словно прозвучало эхо отцовского последнего предостережения. Даже поручая сыну покончить со старыми проблемами, отец предупреждал молодого человека, как опасно иметь дело с людьми, потратившими двадцать лет на бесполезные поиски.

Взгляд Джеймса скользнул по сигарной коробке.

— Вон Тель, я обдумываю все, что ты мне говоришь, но никогда не делай поспешных выводов относительно подлинных мотивов моих действий в этом предприятии. Мои отец и мать оставили в Англии все, что они любили больше всего на свете. Мать умерла намного раньше положенного ей срока потому, что жила в совершенно негодном для нее климате. Она не жаловалась отцу, ибо его предприятия процветали. Она не могла заставить его бросить то, что заменяло ему родной дом. Только после ее смерти отец узнал, как долго она страдала. Горечь утраты разбила его сердце и надорвала душу. Он рассчитывал сам вернуться в Англию и разделаться с Годвинами, чем я и занят теперь. Это ради них, моих родителей, я борюсь за восстановление справедливости. А не ради горсти драгоценных камешков…

Глаза Вон Теля сверкали темным огнем под косматыми, низко нависшими бровями.

— Как всегда, мистер Иглтон, в этом деле я ваша правая рука, а если потребуется, и левая.

Джеймс коротко кивнул:

— Как мы говорили прежде, будет лучше, если Лиам никогда не обнаружит…

— Не продолжайте. — Вон Тель широко улыбнулся и, прислушавшись, сказал: — Кажется, прибыл маркиз Кастербридж, мистер Иглтон.

— Так иди же поприветствуй его, приятель. И, надеюсь, ты будешь помнить мое нынешнее имя, не повторяя его так часто.

Не проявив никаких признаков радости, Вон Тель исчез.

В интересах безопасности было решено дворецкого в дом не нанимать. До настоящего времени визитеры приходили в явное восхищение от странного дома загадочного мистера Иглтона и рассказывали всем о необычном человеке восточного происхождения, выполнявшем там обязанности дворецкого. Упоминали и об экзотически красивой девушке китайского типа, служившей домоправительницей. К служебным обязанностям Лиам молва быстро добавила еще уйму разных постов, из которых должность служанки мистера Иглтона была самой уважительной.

— Да, да, да. Понял вас. Я сам найду, куда пройти, — услышал Джеймс рокочущий бас дяди Огастеса. Он возвел очи горе и отдался на волю судьбы. Нельзя позволить этому кипевшему энтузиазмом родственнику помешать тому, что должно свершиться. Сомнений нет, старик вновь попробует уговорить Джеймса публично признать свою подлинную личность и занять в обществе законное место наследника Кастербриджей — их титула и владений.

Джеймсу пришла — с опозданием — мысль, что дядю надо было бы принять в голубом салоне, еще не отделанном в восточном вкусе. Но раз гость уже приближался к библиотеке, придется ему довольствоваться ее азиатским стилем.

— А, ты здесь, мой мальчик! — с этими словами в комнату вступил третий маркиз Кастербридж, ведя под руку справа от себя потрясающую юную рыжеволосую красавицу, а слева — сногсшибательную брюнетку, несколько более зрелую годами.