Его выбор (СИ)

— …вождя Виссавии, — процедил сквозь зубы Арман.

Он знал, что чуть позднее в этом коридоре уже не будет спокойно и пусто… таких гостей положено охранять как зеницу ока. А Армана, небось, еще заставят и лебезить перед вождем, хотя именно благодаря ему увезла мачеха семью из столичного дома. Все из-за него!

— Мой архан, — вновь одернул Армана мальчик, открывая одну из неприметных и внешне ничем не отличавшуюся от других дверей.

Раздраженно влетев внутрь, Арман окинул взглядом просторную, убранную в мягкие пастельные тона, комнату, скинул осточертевший плащ на скамью у окна, сел на кровать под тяжелым, вышитым звездами балдахином и попытался расшнуровать затейливую шнуровку на высоких, выше колен, сапогах. Этот замок был другим, безжизненным и сухим… не как тот, который они недавно оставили. Боги, как же от всего этого тошно!

— Я помогу, мой архан. — Начинающий раздражать своей услужливостью мальчик поставил фонарь на пол и опустился перед Арманом на колени.

Хлопнула за стеной дверь, раздались шаги и едва слышные голоса, и Арман вздрогнул:

— Ты… Ты действительно… как слуга… и тебе не стыдно?

Ведь должно быть стыдно! Иначе и быть не может!

Мальчик вновь вспыхнул и процедил сквозь зубы:

— Нет.

— Но… — Арман искренне не понимал. — Ты архан! Ты должен быть… — он некоторое время молчал, подыскивая слова, — … гордым. Так почему?

— Я недостоин быть арханом, — тихо ответил мальчик, опустив голову.

Арман двинул ногой, высвобождая ее их цепких пальцев мальчишки. Он не понимал. Но хотел разобраться. Действительно хотел.

— Недостоин? — переспросил он.

— Я даже жить не достоин, — прохрипел этот идиот, опустив на ковер руки.

Как странно он это сказал… не с обидой, нет. Будто и сам так думал. Мало того, не переживал, а спокойно ждал… смерти? Боги, как же знакомо это чувство!

— Кто сказал? — вспыхнул Арман. — Сеен, Эдлай, кто-то из дозора, скажи, кто?

Спокойный ответ убил:

— Вы.

Арман замер. Еще не веря своим ушам, не осмеливаясь поверить, он опустил взгляд на кончики своих сапог и едва слышно прошептал:

— Как… как тебя зовут?

Столь же тихий ответ казался тревожным продолжением тронувшего свечи сквозняка:

— Вирес.

Арман не помнил, что было дальше. В душе разорвалось разочарование, и, сам не понимая, что делает, Арман из-за всей силы пнул Виреса ногой в плечо. Все так же коленопреклоненный мальчик упал на спину и, тотчас поднявшись, вновь застыл на коленях перед Арманом. Проклятье! Этот идиот даже не думал сопротивляться или оправдываться! Просто стоял вот так, неподвижный, с опущенной головой и слушал:

— Ты понимаешь, что натворил! — кричал Арман, до боли сжимая кулаки. — Думаешь, если сильный, то тебе все можно? Там люди были. Лю-ю-ю-юди! Тебе больно? Ты мать потерял? А они? Им не больно? Тварь бесстыжая! Видеть тебя не желаю! Ты как грязь… противно! Сдох бы — всем было бы легче!

А Вирес все молчал. Все так же стоял на коленях, опустив голову так низко, что лица уже было и не рассмотреть. Ну хоть бы слово сказал… хоть бы попытался объяснить… хотя бы взмолился о прощении! Нет же! Невыносимо!

Арман сильнее сжал кулаки. Поняв, что сейчас не выдержит, изобьет этого придурка до полусмерти и сам потом жалеть будет, он обошел все так же неподвижного Виреса и направился к двери, но остановился, ошеломленный, едва успев схватиться за резную ручку.

Татуировки на запястьях нагрелись так, что кожу рвануло болью. За спиной раздался протяжный стон. Еще не веря своим ушам, Арман медленно обернулся и передернулся, вжавшись в створку двери: он не понимал, что происходит. Вирес сложился пополам, охватив ладонями голову. Глаза его были широко раскрыты и бессмысленны, с уголка рта медленно стекала по подбородку красная дорожка. Пальцы скрючились и так сильно тянули волосы, что казалось, кожа сейчас не выдержит, слезет с черепа вместе со скальпом. И этот стон. Мучительный, протяжный, на одной ноте.

— Ты чего? — выдохнул Арман. — Я несильно… несильно тебя ударил... Правда?

Вирес застонал так, что Арман стрелой выбежал из собственной комнаты и, налетев на кого-то в коридоре, дико заорал:

— Я не хотел! Я не думал!

«Успокойся», — мягким одеялом окутала его знакомая до боли сила Даара. Татуировки перестали жечь запястья. Арман расслабился, и стоны, доносящиеся через раскрытую настежь дверь, вдруг прекратились. Стало тихо. Совсем тихо.

Очнулся Арман в кресле у ярко пылающего камина. Кто-то снял с него сапоги, укутал ноги пледом, всунул в руки чашу с пряно пахнущим вином. Маленькая спальня вокруг утопала в полумраке, за окном клубилась тьма, неясный свет луны с трудом продирался через тяжелые черные тучи.

— Мне еще рано… вино, — прохрипел Арман.

— Пей! — приказал опекун. — Сегодня можно.

Сегодня? Арман пригубил ударившего в голову вина, лениво подумав, что это первый раз, когда он пробует хмельное. Раньше он об этом даже мечтал, теперь было как-то все равно.

— Как он?

— Какая разница? — ответил Эдлай. — Ты же хотел его убить…

— Не так…

— А как? — холодно поинтересовался опекун. — Подписать приказ и забыть? Пусть другие руки пачкают?