Его выбор (СИ)

Восьмой был как ярко-синий циркон. Подчинялась ему каждая тварь в подлунном мире. Пели для него птицы, росли для него травы, цвели для него цветы, наливались для него деревья плодами. И был он тих и прекрасен, как ручей, и взгляд его был чист, как роса ранняя.

Девятый, подобный лунному камню, владел стихиями. И подчинялась ему вода, слугой его становясь. И танцевал для него огонь. И дул для него ветер, и служила ему земля.

Десятый, глубокий и непонятный, был как зеленый гелиотроп. Пылали глаза его неукротимым светом магии, и любое искусство магическое ему подчинялось. Знал все о силе и о ее воплощениях. И любой дар магии был подвластен ему.

Одиннадцатый, подобный медовому сердолику, держал в руках своих нити судеб, переплетая их в сложный, ему лишь подвластный узор. Он видел стезю человека, направлял людей на путь истинный, исправлял судьбы целых народов. И был он самым независимым и неукротимым из одиннадцати. И боялись власти его и люди, и даже боги.

И принесли одиннадцать высших магов людям мир, и подарили им знания, и положили начало лучшим родам арханов. Но увидели они низость в сердцах людских, познали нечистые помыслы их, и охватило их разочарование и презрение. Опечалились высшие маги. Замкнулись в непроходимых замках своих, удалились они от людей, не захотели помогать в низости их.

И увидел это отец их, великий Радон. И дал миру двенадцатого сына, простого человека. И водрузил на голову его корону из одиннадцати камней, и дал ему власть над Кассией.

И пришел гордый правитель смиренно к одиннадцати братьям своим, и на колени перед ними опустился, и голову свою склонил. Попросил у них защиты и совета. И увидели одиннадцать перед собой человека чистого, сильного, и воспылали любовью к брату своему двенадцатому, и служил двенадцатый посредником между братьями своими и разочаровавшими их людьми.

Но велика зависть людская и стремление людское к власти. И убили люди двенадцатого сына бога, в надежде получить власть его над неукротимыми братьями. И разгневались одиннадцать сыновей Радона, и пронесся гнев их над Кассией, разрушая все на своем пути. Встал перед ними Радон и молвил:

— Не можете вы жить в этом мире, дети мои, и в мир богов забрать я вас не могу. Потому будут души ваши просыпаться в телах человеческих, и будет пробуждаться ваша сила при виде потомков двенадцатого. И воспылаете вы к этому потомку любовью искренней, и служить будете у трона его, и жизни ваши будут щитом ему. А коль не встретите в своей жизни ни единого потомка двенадцатого брата своего, то так и проживете, как простые люди, до самой смерти своей.

И стало по слову его. И стоит между миром людей и богов ритуальная башня, и ждут в нем пробуждения двенадцать душ сыновей Радона. И вечно будут служить они людям, и будут вечным и прочным мостом между кассийскими богами и кассийским народом.

Оборотень. 1. Арман. Урок

От врачей и учителей требуют чуда,

а если чудо свершится,

никто не удивляется.

Мария-Эбнер Эшенбах

«Лиин, скажи мне, Лиин, почему именно в полнолуние так гложет душу одиночество? В другие дни я спокоен, а стоит ночному цветку расцвести в полную силу, как разливается по душе тоска и чего-то начинает остро не хватать. Будто душу кто-то половинит.

Ты слишком добр ко мне, Лиин, а если бы ты узнал… наверное, ты бы меня возненавидел».

«Мой архан, я не умею тебя ненавидеть».

«Глупый Лиин… а я вот умею. И временами себя ненавижу. Хочешь, тебя научу?»

«Я думаю, у тебя не получится. Прости».

«Ты упрям. И безумен».

Копия тайной переписки главы Северного рода и ученика магической школы. Эдлаю для ознакомления.

Весенний день выдался пакостным: низко нависли тучи, зачастил мелкий дождик, расчертил окно частым узором кривых линий. Учитель, оберегая глаза Армана, приказал слугам зажечь на письменном столе свечу. Желтоватое пламя гоняло тени по листу бумаги и от этого красивые, выведенные каллиграфическим почерком буквы казались живыми.

Они и были живыми. Разбегались, размывались перед глазами, складывались в слова, но не нанизывались на нить смысла. Арман вчитывался в них который раз, но не понимал прочитанного. Дико хотелось спать. Убежать из этого маленького, уютно обставленного кабинета, от этой гнетущей, укутавшейся в серые сумерки тишины, которую Арман так ненавидел.