Его выбор [СИ]

Арман дернул плечами, и туника исчезла, заменяясь церемониальным нарядом. Та же белизна, что и у вождя Виссавии. Вязь серебренной вышивки по подолу нижней туники, безумно тонкой работы кружева на верхней, скрепленные на плечах и на запястьях серебренными браслетами. Широкий, вышитый знаками северного рода пояс, заменяющие швы миниатюрные застежки, аккуратные складки, над которыми работал хариб Даара. Недавно Арман смотрел на убранный в этот наряд манекен, не веря, что это великолепие окажется на нем. Оказалось очень тяжело и неудобно: немалый вес драгоценностей раздражал, одежда стесняла движения, а кружева были хрупкими, как изморозь на траве, тронь, и рассыплются.

Арман не любил таких одежд. В них ни верхом толком ни помчишься, ни подерешься как следует.

Но это не важно. Ничего теперь не важно помимо… Арман медленно спускался по ступенькам, рассматривая до самых глаз укутанного в белую ткань вождя Виссавии. Никому и никогда не показывал Элизар своего лица. Интересно, видел ли Эрр дядю без этих тряпок? Похож ли Эрр на Элизара? Глаза вот у обоих одинаковые, темные, огромные… всегда живые.

— Мой повелитель, мой вождь, — еще раз поклонился гостям Арман, повторяя заученные наизусть фразы: — Мой брат был бы счастлив видеть вас на церемонии.

Счастлив ли? Арман слегка нахмурился. А ведь действительно… Эрр был слабым, но никого не боялся. Только после отъезда из столицы имя дяди вызывало в брате дрожь страха, а Арман ничего не замечал, увлеченный собственными мыслями. И позднее об этом не думал, погруженный в глупую скорбь. Эдлай прав, от эмоций надо было избавиться, чтобы теперь думать здраво, и теперь, когда боль утихла, улеглась внутри тихой грустью, Арман начал думать. И любопытничать. Что же ты наделал, Элизар, что тебя так боялись?

Вождь оторвал взгляд от ритуального огня, кивнул повелителю и развернулся. Арман отчетливо понял, что еще немного, и виссавийцы создадут арку портала, и вождь уйдет из Кассии. Только вот… Арман бы отпустил, но Сеен…

— Мой вождь, уже нас покидаете? — спросил появившийся за спиной придворный. — Какая жалость. А мальчик хотел попросить вас об услуге.

Арман не хотел просить, но и награда за подыгрывание была немалой. И потому, терпя руку Сеена на плече, Арман опустил взгляд и решил не вмешиваться.

— Думаю, мальчику уже все равно, — хрипло ответил вождь, оборачиваясь. — Разве только что раны не перестали болеть? И ему не стало все равно?

Арман вздрогнул. Он впервые услышал голос вождя Виссавии. Слава богам, что впервые. Если высшие маги имели дурную привычку оплетать слова магией, то голос вождя сам был силой, пытался проникнуть глубоко в душу, разбиваясь об окружавшие Армана щиты.

— Мой друг, — вмешался повелитель, — ты же сам согласился…

— Не пойми меня неправильно, Деммид, — взгляд вождя поверх белоснежной ткани был глубоким и насмешливым. — Я лишь согласился прибыть на церемонию и приказал хранителям смерти слегка помочь… мне очень хотелось, чтобы церемония удалась. Ради памяти Нериана.

— Его звали Эрремиэль, — сам не зная почему, поправил Арман.

— Это вы так его называли, — спокойно ответил вождь. — В Виссавии мой племянник обрел истинное имя… Нериан. Он принадлежал нашему клану. А вы не только его забрали, но и не уберегли.

Хотелось возразить, но тонкая рука Сеена до боли сжала плечо, и Арман, вовремя вспомнив об обещанной награде, склонил перед вождем Виссавии голову:

— Я прошу помочь… мой вождь.

— Просишь? — насмешливо спросил Элиазар.

Да, Арман просил. Вчера он бы попросил ради Эрра. Сегодня — ради собственной гордости. Он глава рода. Он должен сделать все, чтобы брат спал в покое.

«Как ты можешь заставить уважать тебя своих подданных, если сам не уважаешь память брата?» — спрашивал недавно Эдлай и был прав.

— Да, прошу. Мне… не хватает силы…

Эрр был высшим магом. Умер, как высший маг, он должен…

— И моим людям тоже вряд ли хватит, — Арман сглотнул комок, чувствуя, как кровавыми слезами плачет его гордость.

Он никогда и ни у кого ничего не просил, не было надобности. Он либо приказывал, либо делал сам. И теперь впервые… просить… у человека, в глазах которого клубится презрение. Противно. А надо.

— Ради… Эр… Нериана.

Элизар вздрогнул, будто его ударили. В глазах вождя появилась такая боль, что на миг Арману стало страшно. Он и не думал, что Элизар так любил племянника. Что ж, оно и к лучшему. Значит, у Армана может получиться.

— Чего ты хочешь? — спросил вождь, и голос его зазвучал иначе. Глубже и как-то… уже не так уверенно.

Хорошо. Очень хорошо. Сеен был прав, у Армана получается.

— Я покажу… — следующая выученная фраза. — Пройдете со мной?

— Хорошо, — сузил глаза вождь, будто почуял что-то неладное.

Арман мысленно улыбнулся. Вождь почти взрослый, а такой глупый… Все более путается в хитро расставленных Сееном сетях. У Армана лишь одна роль — провести Элизара в кабинет Эдлая. Мимо залы, полной чужой боли.

«Для его совести это будет невыносимо, — говорил Сеен. — Пусть сам увидит, даже больше, почувствует цену своих приказов. Сердце вождя дрогнет».