Его высокоблагородие

– Ни в коем случае! Что с бою взято – то свято! – горячо отозвался штабс-капитан. – Я вас понял, Георгий Владимирович. Но как быть с отчетностью?

– Придумаем что-нибудь, – я ободряюще ему улыбнулся. – Кстати, а как вы попали в контрразведку из летного состава?

– Это печальная история… – Синицын сразу угрюмо понурился.

– Говорите, не стесняйтесь.

– Демонстрировал пилотаж на бреющем, во время инспекции великого князя Александра Михайловича… – Штабс-капитан ненадолго замолчал. – Самовольно демонстрировал. И оборвал стойку шасси об крышу наблюдательной вышки. И конечно же из-за этого немного поломал «Фарман» при посадке. После чего был навсегда отстранен от летной работы и сослан… – Алексей Юрьевич досадливо прихлопнул ладонью по столу. – Сослан в контрразведку. Князь так и сказал: сего шалопая к аэропланам больше не подпускать, но изыскать ему другую службу, где он от горячности избавится… Вот… изыскали… Писал я прошения, писал, да все без толку. Уже того великого князя и в помине нет, ан нет. Застрял я здесь накрепко. Хотел самовольно сбежать, да как-то втянулся. Теперь только во сне летаю.

– Не огорчайтесь, Алексей Юрьевич, – утешил я его. – Может, и в реальности полетите.

В самом деле, авиатор в группе лишним не будет. Мало ли. Случаи разные бывают. Если придется рвать когти, лучше не придумаешь. Хотя будет лучше, если он не пригодится.

После завтрака штабс-капитан отправился по своим делам, а я стал изучать оперативные наработки группы. И честно говоря, был приятно удивлен. Не знаю, каким был летчиком Синицын, но как контрразведчик он оказался вполне на своем месте. Продуктивно организовать работу группы непрофессионалов – это дорогого стоит. А он это сделал. Для начала все члены группы были очень грамотно трудоустроены, что позволило охватить очень перспективные для разработки группы населения в Константинополе. И самое главное, ему удалось локализовать с очень большей степенью вероятности британскую, французскую, американскую, большевицкую и польскую нелегальные резидентуры. И даже в какой-то мере отследить их контакты. А наблюдение о том, что все эти резидентуры прекрасно осведомлены друг о друге, мало того, вполне мирно сосуществуют и даже пользуются одними и теми же агентами, вообще достойно отдельной премии. Нобелевской.

– Молодчага, парень… – я оторвался от бумаг, почесал за ухом громадного огненно-рыжего кота с совершенно родным погонялом Василий, припершегося ко мне на огонек, и подошел к окну. – На своем ты месте, штабс-капитан Синицын. На своем… – протер ладонью запотевшее стекло и удивленно ахнул. – Вот те раз…

На заднем дворике пансиона колола дрова статная и высокая, одетая во все черное женщина. Несмотря на то что она занималась явно неженским делом, все получалось у нее на удивление складно и ловко. Да так, что я даже залюбовался. Колун на длинном прямом топорище высоко вздымался, замирал на мгновение в крайней точке, потом стремительно падал и с треском разваливал узловатый пенек. Когда женщина нагибалась за поленьями, длинная свободная юбка соблазнительно очерчивала ее сильные ноги и крепкий зад. От каждого движения веяло силой и мощью. Лица незнакомки видно не было, но отчего-то мне показалось, что она должна быть очень красива.

– Размяться самому, что ли?.. – Я достал из портсигара папиросу, вставил ее в мундштук, но потом передумал курить, набросил куртку, сменил домашние туфли на ботинки и вышел из комнаты.

Для чего? Конечно же развеяться и подышать свежим воздухом. И познакомиться с аборигенкой. Тоже нужное дело, учитывая, что новое тело уже прямо требует женской ласки.

Услышав шаги, женщина стремительно обернулась, но увидев меня, тут же смущенно прикрылась кончиком платка. Но я все-таки успел разглядеть смуглое лицо с большущими миндалевидными глазами. Женщине, а точнее девушке, было едва ли больше двадцати пяти лет.

– Как тебя зовут, красавица? – я остановился, не доходя до нее пары шагов.

Не ответив, девушка резко отвернулась от меня.

– Не понимаешь по-русски? Меня зовут Георгий. Ге-ор-гий. А тебя?

– Ясмин… – не оборачиваясь, едва слышно прошептала незнакомка.

– Не бойся, – я сделал шаг вперед. – Помочь тебе?

– Она не понимает твоего языка, – за моей спиной вдруг раздался голос тетушки Афины. – Она тоже гречанка, но местная, фанариотка[18]. Помогает мне по хозяйству.

– А какой язык понимает?

– Турецкий и греческий. Совсем немного валашский… – хозяйка пансиона нагнулась, поставив на землю корзину с зерном, и медленно выпрямилась, придерживая поясницу рукой. – Но она не будет возражать, если ты ей немного поможешь, – гречанка неожиданно подмигнула мне и что-то сказала Ясмине на греческом языке.

Девушка сразу же шагнула вперед и, опустив глаза, подала колун. На ее красиво очерченных, полных губах мелькнула легкая улыбка. Как мне показалась, слегка язвительная улыбка.

На что ты намекаешь, милая? На то, что я не справлюсь? Ну-ну…