Его высокоблагородие

Под предлогом поглазеть на витрину антикварной лавки я остановился и незаметно проверился. Ну… вроде как «хвоста» нет. Правда, в такой толпе выявить слежку архисложно. Черт, а где вахмистр? Синицын говорил, что он уже на месте. Ага, а вот и он. Изображает слегка подпившего персонажа. И достоверно изображает, черт побери. Старая школа. Хотя да, Пуговкину в этом плане что-либо изображать особо не надо. Он всегда под легким хмельком.

Идем дальше. Вот же черт, чуть ли не строевым вышагиваю. Рука так и тянется шашку придержать. Надо бы изжить, а то бывшего офицера во мне куда как легко опознать. А это что?

Я неожиданно обратил внимание на довольно колоритную парочку: очень солидного, упитанного мужичка в черном европейском костюме-тройке и молодую стройную женщину в глухом платье-фирадже и чадре, все-таки открывавшей часть миловидного личика. Судя по всему, это была жена этого турецкого господина.

Дама как вкопанная застыла перед витриной, не отрывая глаз от расположенных на ней манекенов в европейских шикарных женских нарядах по последней моде. Мужик что-то ей вполголоса выговаривал и пытался увести за собой, но жена раздраженно отбрасывала его руку и не обращала на мужа никакого внимания. Турок покраснел лицом, пыхтел как паровоз, но ничего сделать не мог. Закончилось все тем, что дама все-таки скрылась за дверями салона, а мужик, приглушенно бурча, покорно поплелся за ней.

«Да, братец, мода страшная сила, – про себя хохотнул я. – Подожди еще чуток. Вот придет к власти Кемаль-паша, так он вообще запретит чадру носить. Где-то лет так через пять, если не ошибаюсь. Прогресс, етить его в душу…»

К кафе я добрался без приключений, то есть вроде как без «хвоста». Немного постоял около входа, потом шагнул внутрь. Втянул в себя волшебные запахи свежей выпечки, опознал за дальним столиком Эмиля и наконец соизволил обратить внимание на метрдотеля, почтительно застывшего рядом со мной. И после короткого диалога с ним направился к бухгалтеру.

– Рад видеть вас, Эмиль.

– А тоже рад, месье Корф, – лейтенант на удивление был спокоен, но при этом трагически печален. – Честно говоря, я не до конца верил, что вы придете.

– Отчего же? – я отвлекся, заказал официанту шоколадные трюфели с кофе-мокко и строго посмотрел в глаза Эмилю. – Не стоит меня оскорблять недоверием, месье де Лувиньяк.

– Простите меня, месье Корф, – лейтенант ничуть не смутился. – У меня нет причин вам не доверять, но, увы, по складу ума я математик. А математическая вероятность благополучного разрешения моей ситуации ничтожно мала. К тому же я изыскал всего две причины, по которым вы мне можете помочь.

– И каковы же эти причины?

– Первая – вы, Георг, неисправимый альтруист, что сейчас встречается очень редко, – печально доложил француз. – И вторая, как по мне, наиболее вероятная. Вы руководствуетесь совершенно иными причинами, увы, совершенно не бескорыстными. А так как с меня особо нечего взять, что вы не можете не знать, ваш интерес лежит в области моей служебной деятельности. И знаете, что… – Эмиль ненадолго замолчал, подбирая слова. – Знаете, я бы предпочел, чтобы вы руководствовались именно второй причиной, месье Корф.

Честно сказать, я немного насторожился. Вот хрен его знает, что творится у него в башке. Тут хитрые комбинации разрабатываешь, чтобы склонить пациента к сотрудничеству, а он сам на вербовку напрашивается. И вполне при этом искренен, я в таком почти не ошибаюсь.

– И почему же?

– Так проще, – слегка нервно бросил Эмиль. – Отдать вам долг в обозримом будущем все равно не получится, что для меня совершенно неприемлемо. А во втором случае я этот долг как-нибудь смогу отработать. Так чем вы руководствуетесь, месье Корф?

– Держите уже… – вместо ответа я передал ему под столиком пакет с деньгами. – Смелее, смелее, я не буду заставлять вас продавать душу. Кстати, как идут дела с мадемуазель Аглаей? Как по мне, вам удалось произвести на нее впечатление.

Эмиль вспыхнул, потупился и через паузу выдавил из себя:

– Я ее люблю, месье Корф.

– Рад за вас, Эмиль. А как насчет ее чувств по отношению к вам?

– Мне показалось, что я ей тоже небезразличен.

– А вы не спешите?

– Нет! – решительно заявил лейтенант. – К тому же мадемуазель Аглая является одной из причин, по которой я хотел бы с вами сотрудничать.

– Объяснитесь.

– Мне надо много денег для того, чтобы увезти ее отсюда, – нехотя буркнул Эмиль. – И вы должны помочь мне с этим.

– Я? Должен? И каким же образом? Дать еще? Сколько?

– Вы меня неправильно поняли… – смутился де Лувиньяк. – Но сначала ответьте: в чем ваш интерес помогать мне?

– Это некая смесь альтруизма и трезвого расчета, – очень неопределенно намекнул я. – Не буду отрицать, корысть тоже присутствует.