Его заложница (СИ)

— Да я уже не злюсь, — вырываю ладони. — Просто все переосмыслила и поняла, что мы слишком разные. Я не выйду за тебя. Можем остаться друзьями, но не более, — мне совсем не трудно все это ему говорить. Даже легко. Отпускает – словно сбросила груз.

— Я люблю тебя, — выдыхает он. — Давай поговорим и выясним, что я делаю не так. Саша…

— Началось… — обрываю его. — Даже не хочу слушать. Я все сказала! — начинаю раздражаться. — Нет ничего хуже, чем унижающийся мужчина, — поднимаюсь с места, пытаясь уйти.

— Стой, — подрывается за мной и хватает за больную руку. Неосторожно дергает, вызывая вспышку боли.

— Ай! — зажмуриваюсь, пытаясь перетерпеть.

— Прости, — тут же отпускает. — Сашенька, прости, пожалуйста, — начинает мямлить.

— Все, прекрати. Дай мне уйти.

— Выслушай меня, — умоляюще просит он. Мотаю головой. Не хочу.

— Нет, я понял, что наши отношения обречены. Просто выслушай, как друга. Пожалуйста, — он кажется мне таким жалким. Отвратительно. Мужчину нельзя жалеть. Его можно любить и поддерживать. А жалость – это уже что-то неправильное к настоящему мужчине.

— Хорошо, — выдыхаю и сажусь на место. — Только не трогай меня.

ГЛАВА 24

Арон 

Не считая меня и Мирона, только три человека знали, где я держу девочку. Только три самых надежных (как я полагал) готовили со мной эту операцию. Два из них стоят предо мной в кабинете. Геныч и Дух.

Серёги больше с нами нет…

Он выбыл из игры…

Я сижу в кресле и по очереди заглядываю каждому в глаза. Хочется понять, кто та падла, сдавшая нас Барону. Не хочу верить в то, что это Геныч. В голове не укладывается. Я знаю его с академии, мы с ним многое прошли. Не хочется верить, что это Дух. Парень молодой, но преданный, обязанный мне. Я оплатил его отцу дорогостоящую операцию и реабилитацию в Израиле. Я вытащил его самого из долговой ямы у братвы. Не думаю, что заслужил нож в спину. Не похож он на шакала.

— Арон, — начинает Геныч, не выдерживает моего давящего молчания.

— Тихо, — обрываю его я. Встаю из-за стола и подхожу ближе. — У меня только один вопрос. Кто? — вполне спокойно спрашиваю я.

Молчат.

Подхожу вплотную к Духу, заглядываю в глаза, сканирую. Напрягается. На виске нервно пульсирует жилка. Но это ничего не значит. Или мне так хочется думать.

Перехожу к Генычу, тоже смотрю в глаза. Он сильнее и устойчивее. Никакой реакции. Спокоен.

Отхожу, опираюсь бёдрами на стол, прикуриваю сигарету, затягиваюсь и вопросительно выгибаю брови.

— Арон, конечно, я точно не уверен, но…

— Без всяких «но». Я хочу услышать четкий ответ. Кто?! — иду к двери и запираю ее.

— Арон, неужели ты думаешь, что мы способны… — меня раздражает его баритон. Геныч говорит слишком много, но не то, что я хочу слышать. Обрываю его речь, вынимая пистолет. Наставляю ствол на парней.

— Если никто не сознаётся прямо сейчас, включу «детектор лжи».

Наставляю ствол на ногу Духа, на что тот дергается назад. Они знают, что такое мой «детектор лжи». Я отстреливаю конечности по очереди, пока человек не начинает говорить правду. Всегда действует, лучше любой техники.

Через боль познается истина.

— Арон, — Геныч закрывает парнишку собой. Всегда уважал этого мужика именно за это. За своих стоит горой и подставляется сам. — Выслушай меня.

Склоняю голову, всматриваясь в глаза Геныча. Ладно. Шансов никому не даю. Но, сука, хочу ему верить. Опускаю ствол.

— У тебя минута, — затягиваюсь. — Давай вещай, пока я способен держать себя в руках. Геныч посматривает на мои разбитые руки, он в курсе, каким неуправляемым зверем я могу быть.

— Голову могу дать за себя и Духа. Можешь стрелять, но… Подумай хорошо. Свидетелей в живых не оставляют. Барон-то уж это понимает как авторитет. И первым делом они пустили пулю в лоб Сереге, маскируя все под беспредел. Барон жестокий ублюдок, но не беспредельщик. Есть повод задуматься. Посуди сам, только он знал, что ты уехал и девочка одна. В это же время появился Барон. Ни я, ни Дух этого не знали. Теперь можешь стрелять. Большего от нас ты не добьешься, — на одном дыхании проговаривает он мне. Закрываю глаза, делаю глубокую затяжку, анализирую.

Тушу пальцами окурок, выкидываю его в пепельницу. Отталкиваюсь от стола и подхожу к окну. Думаю, рассматривая город. Есть логика в его словах. Но Геныч очень профессиональный человек и может мне разложить еще тысячу раскладов, не задумываясь. 

— Значит так, — произношу, не разворачиваясь. - Предоставишь мне через сутки весомые доказательства. На это время оба отстранены от работы. Рации, оружие и ключи от служебных машин сдать.

— Завтра похороны Сереги…

— Тогда послезавтра. Все, свободны! — парни быстро выкладывают вещи на стол и удаляются. Беру телефон, набираю Селина.

— Только что из моего кабинета вышли Вишняков и Духов. Следить за каждым шагом и докладывать мне.

* * *

— Не надо ничего, Мирон, похороны Сереги я оплатил полностью. Вдове материальные выплаты выписал, — играю с зажигалкой, щелкая крышкой.

— Молодец. Не думал, что понесем жертвы, — стискивает зубы брат, откидываясь в своём рабочем кресле.