Его запретная малышка

— Утром позвоню отцу и все ему расскажу, это не обсуждается. Я куплю тебе билет и отправлю к нему, разбирайтесь втроем, делайте анализы ДНК, не знаю, что там еще делают в таких ситуациях. У меня и без тебя полно проблем.

— Она приходила.

— Кто?

— Твоя проблема.

В груди все обрывается, ладони потеют, сжимаю кулаки.

— Что ты ей сказала?

— Что ты мой муж, я твоя жена, и мы ждем ребенка.

Срываюсь с места, хватаю Еву за шею, она вскрикивает, в глазах ужас. Я реально готов сейчас ее прибить за поганый язык и сказанные слова.

— Твое счастье, что ты женщина, я не ударю, сегодня ты улетишь в Сочи, я лично посажу тебя на самолет, а Арсен с отцом встретят. Ты меня поняла?

— Да, да, отпусти, больно.

— Собирай чемодан, едем в аэропорт.

Ева засуетилась, я сел за стол, сложил перед собой руки, чувствуя, как они трясутся. Вот почему Маша не отвечает, заблокировала, наверное, ее можно понять, молодая слишком. Представляю, как Ева могла все преподнести.

— Дьявол!

Снова кулаком по столу. Надо было решать все дела с Евой и разводом раньше, а уже потом влюбляться. Сам виноват, что такое допустил.

Глава 32 Маша

Не могу пошевелить руками, они до того тяжелые, словно их придавили огромной бетонной плитой. Нет, все мое тело сейчас придавило ей. Хочу открыть глаза, но не получается.

Господи, как же плохо.

С трудом переворачиваюсь на бок, наконец-то удается приоткрыть тяжелые веки, но картинка мутная. Зажмуриваюсь, начинает кружиться голова, начинает и подташнивать.

Так, это похмелье, жестокое похмелье.

Не надо было мешать вино и коктейли. А лучше вообще не надо было пить. Пытаюсь снова открыть глаза, картинка четче, большое зеркало встроенного шкафа-купе, в нем отражается кровать, смятые простыни и девушка.

Волосы свисают на пол, грудь прикрыта черной шелковой тканью.

Не узнаю ту, что вижу напротив, но когда до меня наконец доходит, желудок сдавливает спазмами, глубоко дышу, сдерживая рвотные позывы. Это не мое зеркало и не моя кровать. Но та девушка в отражении — это я.

Тошнота отступает, когда переворачиваюсь на спину, теперь смотрю в потолок, он до такой степени белый, что режет глаза, и в голове от этого острая боль.

Так, Маша, вспоминай. Ресторан, клуб, Зоя, барная стойка, текила «Локита», а до нее вкус водки и апельсинового ликера. Нет, нет, надо думать только не об алкоголе. Больше никогда, никогда в жизни, ни капли спиртного в рот.

Наш разговор с Зойкой, предполагаемые камеры в аудитории университета, звонок предателю Виктору. Снова клуб, танцпол, мне было хорошо и весело. Я посылала к черту Константинова и, кажется, кричала об этом на весь клуб.

Я должна быть у Зои или Симы, но Зойка живет в общаге, а на комнату Серафимы это не похоже.

Шарю по телу, лифчика нет, но я в трусиках. Хочется вздохнуть с облегчением, но до него еще далеко. Медленно сажусь, прикрывая грудь, на полу разбросаны вещи. Блузка, юбка, колготки и лифчик, там же лежат мужские брюки, а у самой двери моя куртка.

Твою же мать.

Нет, нет, не может быть.

Хватаюсь за голову, в висках пульсирует боль.

Нет, я не могла с кем-то переспать. Уехать с посторонним мужчиной в неизвестном направлении, отдаться будучи пьяной и не контролирующей себя.

Какой кошмар.

Или могла?

Надо найти телефон.

— Ты проснулась?

Вздрагиваю в испуге, подняв голову, смотрю на мужчину, что стоит в дверях. Не знаю, вздыхать с облегчением или напрягаться еще больше?

— Анри?

— А кого ты ожидала увидеть? Держи, это аспирин, тебе он сейчас не помешает.

Дрожащими руками беру бокал, в воде шипит таблетка, жадно выпиваю все до дна. Чувствую, как Анри продолжает смотреть на меня, прикрываю грудь еще больше.

— Лучше?

— Да, спасибо.

Но нет, мне не лучше. Я практически ничего не помню. Что между нами было? И было ли вообще?

Анри выглядит прекрасно, чего не скажешь обо мне, кареглазый красавчик, стильная стрижка, широкие плечи, белоснежная футболка и такая же улыбка. В глазах интерес, он садится рядом, так странно смотреть, что становится не по себе.

— Мари, ты меня удивила.

— Да я сама в шоке.

— Я был очень рад тебя вчера встретить в клубе.

Он был в клубе?

Ладонь мужчины накрывает мою обнаженную спину, я напрягаюсь, боюсь пошевелиться. Анри так близко, от него исходит чуть уловимый аромат кофе и легкого парфюма.

— Зачем ты в стране?

— Через три дня банкет, ты забыла, я приехал раньше, нужно подготовить кое-какие документы, отец с матерью прилетят завтра.

Точно, банкет, совсем забыла, но платье купила.

— Это твоя квартира?

— Да.

Он проводит по позвоночнику от шеи до поясницы, голова раскалывается, Анри говорит с легким акцентом тихим голосом, наклоняется, целует мое плечо, нежно касаясь губами.

Так ведут себя любовники, между которыми ночью был секс. Но я в белье, может, секса и не было?

Или был?

В последний раз, когда я напилась, у меня случилось то же самое, я проснулась голая в соседской бане, и рядом со мной был бородатый мужик.

Это вершина моего триумфального падения в пропасть аморальности.

Молодец, Дымова, папа будет гордиться младшей дочуркой. Кто сказал, что Маша самая умная из двух дочерей? Не верьте тому человеку.

— Анри?

— Да, милая?