Его запретная пара (СИ)

Белое овальное пятно сантиметра три на пять со здоровой кожей посередине.

— Оно у меня столько, сколько себя помню. И росло вместе со мной. Так что вряд ли меня кто-то хотел присвоить младенцем, верно? Не такой же зубастый малыш?

Я нервно рассмеялась. В вопросе скользнул страх. Вдруг у оборотней и такое бывает?

Медоедка не отвечала, что еще больше подкидывало дров в топку воображения.

Да нет! Не может быть. Ведь так?

— Ну нет, конечно, елы-палы! Мы ж не больные! — Аленка так громко это сказала, что я подпрыгнула на сиденье от неожиданности.

Медоедка осмотрела двор:

— Беги, пока никого нет, елы-палы! Эта вытяжка давно не функционирует. Спустишься вниз, там коридорчик один в сторону уходит. По нему пройдешь и упрешься в дверь. Вот этим ключом откроешь. И закрыть за собой не забудь, мало ли.

Я взяла из ее рук красный ключ. Массивный такой, размером с ладонь.

— Там пыльно. Я давно не появлялась. Но есть свет, вода, сухпайки, обогрев, даже консервы под кроватью.

— Там есть кровать?

— Ну конечно же есть! Упругая. И подушка мягкая, елы-палы. Я даже соскучилась, — мечтательно сощурила глаза медоедка.

Аленка уехала, только когда собственноручно содрала проржавевшую решетку и помогла мне забраться в лаз.

— Ну, не хандри, елы-палы! Скоро буду! — махнула на прощание рукой Алена и умчалась вдаль на зеленой машине.

Меня оставили в покое? Одну?

Не верилось.

Я стояла на подножке, выглядывая из-за решетки, так и не решаясь спуститься.

Если бы меня видели братья, они глазам бы не поверили.

Братья!

Аленка же уехала с моим мобильником, а я их не предупредила. Все, что они знают, это то, что я пошла на свадьбу к изменнику и пропала!

Они точно не станут сидеть сложа руки.

Я набрала на память номер Вани, самого спокойного из братьев. Он учитель младших классов. От него я переняла любовь к книгам и умение симулировать на уровне «бог».

Пошли гудки. Долгие, невыносимо длинные.

— Алло? — раздался строгий голос брата в трубке.

— Вань…

Стоило ему понять, что звонит не очередной рекламщик, а его бедовая сестрица, как голос тут же стал беспокойным:

— Ты где? С тобой все в порядке?

Будто в воду глядел! Помимо того, что он самый спокойный, он еще и чувствовал меня лучше всех.

— Да, я в норме.

На самом деле нет. Я совсем-совсем не в порядке, но ни за что не покажу этого.

— Где ты? Я за тобой приеду!

Это Таня сначала завалила бы горой вопросов, выпытывая подробности, а потом бы уже догадалась предложить приехать, но не мой милый Ваня. Он понимал, куда я иду. Понимал, что даже при оглушительной победе мне будет плохо.

Я испытала дикий соблазн сказать адрес. Слезы сами потекли по щекам — сказался стресс. Я попыталась произнести хоть слово, но поняла, что у меня не выйдет ничего внятного. Хуже того — я только перепугаю Ваню.

Я скинула вызов. Написала тут же сообщение: «Телефон разрядился. Этот номер не мой, взяла у прохожего. Ночую у Тани. Завтра позвоню».

И тут же написала Тане: «Прикрой, пожалуйста, перед братьями, будто ночую у тебя. Это не мой номер. Завтра все объясню».

Телефон тут же взорвался звонками. Наперебой соревновались Таня и Ваня.

Я перенервничала и просто выключила телефон. Я же все разрулила, да? Почему у меня такое ощущение, что я сместила планету с орбиты?

* * *

Логово медоедки было небольшим, но очень уютным, словно созданным для того, чтобы приходить сюда, когда все задолбало до такой степени, что хочется кидать посуду в стену. Кстати, как раз для этой цели висели на держателе цветные рюмки, аккурат у подвешенной цели. Внизу — поддон под осколки. Вокруг — подсветка дождиком из светодиодов.

Одноместная кровать с пушистыми подушками создавала эффект, будто здесь обитает весьма ветреная и милая особа. Телевизор на стене и установка с микрофоном — что эта особа любит поголосить. Стены с выпуклой фактурой треугольников — что эту особу еще никому не слышно.

Под ногой что-то зашуршало. Я наклонилась и достала за край пачку снеков, завалившихся под кровать. Но стоило нагнуться ниже, как стало понятно, что пачка совсем не одинока — там просто настоящий запас чипсов, сухариков, сухой рыбы, копченых колбасок и прочего.

Я включила телевизор, караоке и достала каталог песен. Мой брат Миша — инженер. Он научил меня хорошо рисовать, а еще снимать стресс, голося в микрофон душещипательные песни. После таких запевов у меня всегда становилось легче на душе и прояснялось в голове. Похоже, у Аленки тоже, раз установила себе здесь такое развлечение?

Я тихо запела балладу и поняла, что сейчас она мне не подходит. Не соответствует настроению. Тогда я включила известную рок-песню, стоявшую в списке медоедки в «Любимых», и сама не заметила, с каким удовольствием втянулась в бешеный ритм.

Вся тщательно скрываемая злость на Артура словно вышла из тени. Вылилась в слова о предательстве, о боли. Пока я пела, в голове крутились слова Алены о паре человек и оборотень, слова Тани о трех годах ненормальности.