Его запретная пара (СИ)

Лисы двигались, прыгали, играли друг с другом, вот только абсолютно беззвучно.

— Так технологично!

— Так ты же у лис. Самые лучшие умы — у нас.

— Ясно…

Мы зашли в следующее помещение, свет которого на секунду ослепил своей яркостью после приглушенного освещения холла. Под яркими лучами множества ламп раскинулись шикарные длинные столы. Камень, металл и стекло, из которых они были созданы, поразительно сочетались с мягкими стульями со спинкой.

— Это наша столовая, елы-палы!

— У меня язык не повернется так назвать это место. Словно нано-Хогвартс какой-то!

Действительно, такие дорогие материалы в оформлении, будто в дорогом ресторане, и бесконечно длинные столы.

— Лисы очень близки друг с другом. Мы любим большие посиделки, стараемся есть все вместе и в одно время. Мне тоже сначала было дико, а потом привыкла. Этакая большая и шумная семья, елы-палы!

И тут взгляд медоедки остановился на дыре в столе.

— Мраморная столешница же, елы-палы! — Аленка нырнула под стол, а потом ее голова показалась из дыры.

Медоедка с изучающим прищуром осмотрела неровные края дыры и покачала головой:

— Дерево сгрызли, елы-палы. Металл погнули, елы-палы. Стекло разбили, елы-палы. Я уже думала, что камень — наш материал, но нет!

Я машинально добавила про себя: «Елы-палы!»

Медоедка выскочила из-под стола словно ужаленная. Оглянулась, будто кто-то мог соткаться прямо из воздуха.

— Выходи, елы-палы! Я тебе когти-то подточу!

Когти?! Не зубы?

Мама в гневе — это страшно. От этого даже отравленные медолисы на руках очухиваются и быстро делают ноги. Да-да, именно ноги.

Голожопая девчонка, которая до этого висела звериной тряпочкой на руках Алены, так быстро обернулась в человека и скрылась за дверью, будто ее и не было.

Я первый раз неотрывно наблюдала, как происходит оборот, но все равно казалось, будто я прохлопала этот момент. Вжух — и все!

Или это просто дочка медоедки настолько быстрая?

Аленка же даже бровью не повела. Все свое внимание она уделила одному из столов. Смотрела на него так, будто готова распилить его вдоль и поперек.

— Сам вылезешь, елы-палы?

Показался пламенно-рыжий чуб и так и застыл.

— Сколько мы с отцом будем еще мебели покупать? Где просила зверя выгуливать? Куда Майконг только смотрит?!

— Ядрен батон, только не говори дяде Майку, мам! — Тут уже показалась вся голова парня. — Я залеплю все!

— Чем, елы-палы?

— Так эпоксидной смолой, ядрен батон! Еще и камешками для тебя сердечко выложу! Станет лучше, чем было, клянусь, ма-а-а. Тебе же нравились прошлые столы-реки из дерева?

У парня были огромные глаза, крупный нос и пухлые губы. Через десяток лет он точно будет разбивать сердца одним только взглядом, а пока что яркие черты лица казались слишком большими на маленьком лице. Зато язык был прекрасно подвешен уже сейчас.

— Столы-реки, которые ты сгрыз, елы-палы?

— Я уже коленки стер, моля за них прощение, ядрен батон! Ма! Тут всего лишь дырочка. Художественная.

— Я тебе покажу художественную дырочку, елы-палы! — Медоедка так быстро оказалась рядом с сыном, что я не успела вздохнуть. Поймала его за ухо и потащила вверх. Вот он уже ростом с нее, вот еще выше. Аленке пришлось держать руку вытянутой вверх, пока она тащила парня в сторону большой дверной арки. Я отвернулась, потому что и этот ребятенок Алены был после оборота и тоже без одежды.

— Майконг давно предлагал мне для тебя личный военный лагерь устроить, а я все жалела. Пятнадцать лет парню, а он все со зверем сладить не может, грызет и рвет когтями все, что под руку попадется, елы-палы!

— Ну ядрен батон, ма! Хватит мне угрожать, а то из дома сбегу!

— Давай, елы-палы! Все новости твои. Жуй покрышки, грызи столбы, а потом на разделочный стол попади.

Аленка развернулась ко мне:

— Секундочку, елы-палы.

И вышла.

Я затряслась от беззвучного смеха. Ядрен батон и елы-палы! Если мама с присказкой, то как хоть одному ребенку-то быть без нее?

Стоило медоедке с сыном скрыться, как столовая мгновенно заполнилась людьми. Хотя точнее — нелюдьми.

— Привет! — как бы мимоходом бросила одна девушка, быстро раскладывая гибкие салфетки под тарелки. — Поможешь?

И сунула мне в руки часть стопки.

Я на секунду замерла, а потом стала медленно раскладывать кружочки на стол напротив каждого стула.

— Я Нина, — представилась девушка, сервируя стол по другую сторону мраморной столешницы.

— Диана.

Мимо меня пронеслась женщина неопределенного возраста.

— Я Света!

Две женщины поставили на стол огромную вазу с фруктами.

— А я Валя.

— А я Рита.

Три молодые девушки вкатили тележку, звеня столовыми приборами. Одна из них посмотрела на меня и улыбнулась:

— Все равно не запомнишь, наверное, но я Даша, это Оля, а это Таня.

— Запомню, — улыбнулась я.

У меня была хорошая память на лица и имена.

Вокруг царила настоящая суета. За каких-то пять минут холодные и неприступные столы стали уютно-сытными, ждущими своих голодных гостей. Но самым поразительным было то, что, наскоро познакомившись, никто не атаковал меня вопросами. Словно безусловно приняли в свой дружный коллектив. С порога!