Его

— Мне жаль, мне жаль, пожалуйста, не надо, я никогда не сделаю этого снова, пожалуйста, нет, нет, нет…

Девушка в углу заплакала, уткнувшись лицом в руки. Мне стало жаль, что ей пришлось это пропустить. Я заглянул в глаза мужчины. Когда я только поймал его, он был слишком самоуверен. Его глаза были полны ненависти и силы, и он думал, что вред, причинённый им другим людям, сойдёт ему с рук. Сейчас же в его глазах были затравленность, боль и ужас.

Монстр для монстра. Нечто, что накормит тень.

Страх смерти — сильная эмоция. Он отбрасывает в сторону всё остальное и очищает людей от грехов. Никто, даже самый жестокий человек, не станет придерживаться своей жестокости перед ликом смерти. Она лишает их силы, делает смиренными.

«Это было благословением, — считал я, — что они умирают в такой непорочности».

И именно эта непорочность глубоко во мне сражалась с тенью.

— На этот раз ты не сможешь уйти, — сообщил я мужчине.

Он перестал умолять — из его горла вырывались лишь рыдания. Прекрасно, прекрасно. Мир вновь стал ярким. Он был готов умереть. И я тоже был готов.

— Котёнок, — позвал я, помещая кончик ножа у основания горла существа. — Смотри сюда. Смотри сюда, котёнок.

Девушка подняла голову, и я глубоко всадил нож.

Кэт.

Я прикрыла глаза, но всё ещё слышала, как умирает мужчина. Его горло забулькало жидкостью, а потом наступила тишина.

Горячие слёзы сбегали по моим щекам.

— Я не хочу быть здесь. Я не хочу быть здесь.

Мне казалось, что, возможно, если я буду говорить это постоянно, слова станут правдой. Щёлкну своими рубиновыми туфельками и телепортируюсь обратно в библиотеку, где Джулс станет меня уговаривать разобрать вместо неё ещё один раздел. Я вернусь в свою скучную жизнь, продолжу заниматься скучными вещами в скучном месте. Буду в безопасности.

А потом я открыла глаза и увидела под столом размазанную по полу кровь. Я была вдалеке от дома.

Мужчина вынул бензопилу, и я отвернулась, в то время как он погрузил ту в тело, орошая перед своей рубашки кровью. Мой желудок взбунтовался, и я подавилась, оцарапывая собственное горло сухими спазмами. Нет. Я этого не видела. Нет.

Я закрыла глаза. Ладони решительно взлетели к ушам, плотно прижимаясь к ним, но слабый шум всё равно прорывался. Я склонила голову к радиатору, а тело свернула калачиком, словно маленький шарик, насколько это было возможно. Я не хотела этого видеть. Не хотела этого слышать.

Наконец шум прекратился.

Шум прекратился, но мои глаза были по-прежнему крепко закрыты. Я слышала, как он ходит туда-сюда, а, когда вновь открыла глаза, тело уже исчезло. Он протёр всю плитку на полу и прилавки бумажными и кухонными полотенцами. Белая махровая ткань расцветала красным по мере того, как он убирался, а запах, исходящий из разбрызгивателя, которым он пользовался, отдавал хлоркой.

Мои руки оторвались от ушей. Я не знала, что мне делать. Для побега путей не было, а теперь я стала ещё и свидетелем реального убийства. Не было ни одного чёртового шанса, что он отпустит меня после всего увиденного мной. Внутри я чувствовала себя мёртвой, оцепенелой. Желудок скрутило, но мне было всё равно.

Паническая атака? Я находилась вне пределов панической атаки. Я изо всех сил пыталась придерживаться хотя бы одной связной мысли.

Убийца вернулся обратно в комнату и закончил уборку нескольких случайных мест, где осталась кровь. А затем принялся расстёгивать рубашку.

— Что ты делаешь? — слова сорвались с губ прежде, чем я вытянула руку и схватила их в воздухе.

Замечательно, Кэт. Напомнила серийному убийце, что ты всё ещё там.

— Убираюсь, — сообщил мужчина так беспечно, как если бы я спросила это у него во время мытья посуды.

Он снял рубашку и швырнул её на середину окровавленной скатерти.

А затем принялся расстёгивать свои штаны. Я с трудом сглотнула, когда он вышел из чёрных костюмных брюк и добавил их к груде одежды. Его волосы у корней потемнели от пота, а мускулы блестели влагой. Не будь я в ужасе, то с удовольствием понаблюдала бы за тем, как он раздевается. Он был сложен как греческая статуя, ни единой унции жира. Конечно, он не был толстым. Серийные убийцы не бывают толстыми, разве нет? О Господи, я схожу с ума.

Нагнувшись, он стянул носки. Его спина была натянута мощными мышцами, и я почувствовала себя ненормальной, думая о том, как сильно хотела его, хотела его поцеловать. Он стянул и нижнее белье, швырнув его на вершину горки.

О Боже. Дерьмо. Он собирался меня изнасиловать. Он собирался изнасиловать меня, убить и разобрать на части. Я не могла не пялиться на него, когда он двинулся, укладывая скатерть поверх одежды. Он не был возбуждён. Пока ещё нет. Вполне может быть, что он возбудится только после того, как разделает меня, как того мужчину.

Горячие слёзы обожгли глаза. Почему я так упорно разрушила свою скучную рутину? Могла бы быть сейчас в кровати и заниматься уроками вместо того, чтобы ждать, когда убийца перережет мою глотку.

Он собрал скатерть и покинул комнату.