Эгоист

— Что-то не помню за своим сыном приступов ревности, — задумчиво произнёс он. И лицо сделал такое серьёзное, что не подкопаешься. — Раньше-то таким независимым был, ходил с гордо поднятой головой, а теперь от девчонки оторваться не может…

Если бы он и в самом деле говорил это на полном серьёзе, я бы, может, и сдержалась. А так не было у меня шансов, поэтому я разошлась таким хохотом, что чуть не треснули щёки. Ещё и знакомые черти в глазах Романова-старшего подстёгивали.

А вот Кирилл только сильнее нахмурился. Отсмеявшись, я рискнула подойти к нему.

— Не обижайте моего жениха, он и так сегодня нервный, — произнесла, тихо поглаживая его по голове.

Парень усмехнулся и поднял на меня свои шоколадные глаза.

— Ты сделала из меня подкаблучника, малышка, — обвиняющим тоном произнёс он.

И я снова не сдержалась от улыбки.

— Я же не виновата, что люблю тебя, — вернула ему его же слова.

Хмуриться Кирилл тут же перестал и стиснул меня в объятиях, прижавшись лицом к моему животу. Я гладила его по волосам, пытаясь абстрагироваться от недовольно ворчавших парней и умилённых взглядов родителей с обеих сторон, но щёки всё равно горели огнём. Всё же прилюдное проявления чувств было явно не для меня. К тому же, я искренне считала, что поцелуи, объятия и всё тому подобное касается лишь двоих и является чем-то интимным; чем-то, что должно быть скрыто от остальных.

Вечер в кругу родных и друзей прекрасно расслаблял психологически и помогал отвлечься, но вот от физического дискомфорта не спасал, потому что, стоило забыть о проблемах, как я тут же почувствовала, как гудят ноги, непривыкшие к долгому хождению. Извинившись, я направилась обратно в нашу спальню — водные процедуры должны были помочь напряжённым мышцам — и толкнула обратно на диван Кирилла, который с невообразимым энтузиазмом намеревался пойти следом. Знаю я, что он задумал, и если сейчас мы уйдём вместе, назад не вернётся ни один из нас. Да и к тому же, иногда хочется побыть в абсолютном одиночестве, чтобы рядом не было ни одной живой души. Загонов никаких у меня на этой почве не было, но хотя бы изредка надо давать нервам и психике отдохнуть от людей, которые в последнее время окружают меня двадцать четыре часа в сутки.

Благодатная тишина была подобна тёплому одеялу, окутавшему с ног до головы. Надо признать, что звукоизоляция здесь была покруче, чем у меня дома, потому что я всего лишь вышла в коридор, но меня словно отрезало от остальных. На мгновение даже стало слегка не по себе, но я не стала культивировать в себе это чувство оторванности от мира.

В спальне тускло горел торшер, стоящий в самом углу возле кровати, отчего создавалась какая-то особая атмосфера таинственности. Я невольно улыбнулась и порадовалась тому, что пришла сюда одна; с Кириллом бы точно застряли здесь до утра.

Прихватив из комода пижамные шорты и футболку — после расслабляющей процедуры я вряд ли найду в себе силы спуститься к остальным — плетусь в ванную, уже начав морщиться от глухой боли в лодыжках. Всё-таки, походы по магазинам — это не моё. Если бы не азарт, с которым я искала платье, чтобы воссоздать атмосферу, подобную той, что была на балу, я бы вообще не продержалась там эти по-адски долгие семь часов.

Я включила на небольшую громкость свой любимый плейлист, — просто чтобы разогнать детский страх оставаться одной в огромном доме — и принялась зажигать маленькие свечи, расставленные по всей ванной комнате. Их мягкий свет вкупе с запахом миндального масла не просто расслабляли. Через пару мгновений нахождения в тёплой воде я почувствовала, как меня одолевает сон, и даже не подумала бороться с этим состоянием.

Мне снился наш центральный парк, который раньше я любила посещать исключительно по вечерам — в это время суток там царила какая-то совершенно особенная атмосфера. Плюс был ещё и в том, что по вечерам в парке хоть и были люди, их присутствие не ощущалось так явно, как это бывало при свете дня. Мягкий вечерний полумрак словно отделял нас всех друг от друга, даря мнимое ощущение уединения.

Была осень, и листья всех оттенков жёлтого, оранжевого и красного покрывали землю густым ковром, в который я так любила зарываться в детстве.

Но этот вечер не был волнительно-прекрасным; вместо обычного трепета и лёгкости я чувствовала какой-то первобытный безотчётный страх, который противной ледяной коркой расползался вдоль всего позвоночника. Причиной тому были трое явно нетрезвых парней, которые плелись вслед за мной уже минут десять. Я старательно делала вид, что ничего не замечаю, и пыталась подавить неприятные ощущения: может, парни просто идут в ту же сторону, а я тут паникую раньше времени.

О том, как сильно ошибалась, я поняла позже, свернув на покрытую брусчаткой дорожку, которая заканчивалась небольшим тупиком. Дойдя до самого конца, я развернулась в обратную сторону и от ужаса застыла на месте. Они стояли напротив, с противными пьяными улыбками на лицах, которые выражали необычайную степень удовольствия. Словно охотники, которые наконец-то загнали свою жертву в угол.