Эгоистичный ген

Имитация в широком смысле – это тот способ, которым гены могут реплицироваться. Это аналог естественного отбора. Я приводил некоторые примеры качеств, обусловливающих высокую выживаемость мемов. Но в общем они должны быть такими же, как качества, обсуждавшиеся для репликаторов в главе 2: долговечность, плодовитость и точность копирования. Долговечность каждой копии мема, так же как и каждой копии гена, вероятно, относительно несущественна. Копия песни “Старые времена” (Auld lang syne), хранящаяся в моем мозгу, сохранится только до тех пор, пока я жив[57]. Копия той же песни, напечатанная в моем экземпляре “Песенника шотландского студента” (The Scottish student’s song book), вряд ли просуществует много дольше. Но я надеюсь, что копии той же песни сохранятся на века в мозгу людей и на бумаге. Для мемов, как и для генов, плодовитость гораздо важнее долговечности. Если данный мем представляет собой научную идею, то его распространение будет зависеть от того, сколь приемлема эта идея для популяции ученых. Приблизительную оценку ее выживаемости может дать подсчет ссылок на нее в научных журналах за ряд лет[58]. Если мем – это популярная песенка, то об ее распространенности в мемофонде можно судить по числу людей, насвистывающих ее на улицах. Если это фасон дамской обуви, то его популярность можно определить по данным обувных магазинов о продаже этой модели. Некоторые мемы, подобно некоторым генам, достигают блестящего кратковременного успеха, но не сохраняются в мемофонде надолго. Примерами служат шлягеры или туфли на шпильках. Другие, как законы иудейской религии, распространяются на протяжении тысячелетий, обычно вследствие долговечности письменных свидетельств.

Это подводит нас к третьему важному условию успеха репликаторов: точности копирования. Должен признаться, что здесь я стою на зыбкой почве. На первый взгляд вовсе не кажется, что мемы реплицируются с высокой точностью. Всякий раз, когда ученый слышит о какой-либо идее и сообщает о ней кому-то другому, он, вероятно, немножко ее изменяет. Я не скрывал, сколь многим эта книга обязана идеям Роберта Л. Триверса. Однако при этом я не излагал их его словами. Я перекручивал их в соответствии со своими собственными целями, изменяя акценты, смешивая идеи Триверса со своими и с идеями других ученых. Его мемы передаются вам в измененной форме. Это совсем непохоже на корпускулярную передачу генов по принципу “все или ничего”. Создается впечатление, что передача мемов сопряжена с непрерывным мутированием, а также со слиянием.

Возможно, что это впечатление некорпускулярности иллюзорно и не разрушает аналогии с генами. Ведь в конечном счете, если взглянуть на наследование таких генетических признаков, как рост или цвет кожи человека, они не кажутся результатом деятельности неделимых или несмешивающихся генов. Дети от брака представителей европеоидной и негроидной рас не бывают черными или белыми – они промежуточные. Это не значит, что гены, определяющие цвет кожи, некорпускулярны. Это лишь означает, что в определении цвета кожи участвует так много генов и эффект каждого из них так мал, что создается впечатление, будто они сливаются. До сих пор я говорил о мемах так, как если бы было очевидно, из чего состоит один единичный мем. Однако, разумеется, это далеко не очевидно. Я говорил, что одна песенка соответствует одному мему. Но что же такое симфония? Сколько она вмещает мемов? Соответствует ли мему каждая ее часть, каждая различимая фраза мелодии, каждый такт, каждый аккорд или что-то еще?

Я прибегаю к тому же словесному приему, который был использован в главе 3. Там я разделил “генный комплекс” на крупные и мелкие генетические единицы и на единицы внутри этих единиц. Ген был определен не как некая жесткая единица, а как единица, созданная для удобства: участок хромосомы, самокопирующийся с достаточной точностью, чтобы служить жизнеспособной единицей естественного отбора. Если какая-то фраза из Девятой симфонии Бетховена настолько легко узнается и запоминается, что ее можно вырвать из всего произведения и использовать в качестве позывного сигнала одной, доводящей до исступления своей назойливостью, европейской радиостанции, то она заслуживает названия мема. Между прочим, эти позывные существенно повлияли на мою способность наслаждаться этой симфонией.