Эгоманьяк

— Миссис Джаггер, я считаю, что вы в значительной степени ответственны за беспорядок, который мы имеем здесь сегодня. Если у вас было хоть малейшее подозрение, что ваш муж не может быть отцом мальчика, вы должны были добраться до истины, когда родился этот благословенный ребенок.

Впервые я почувствовал надежду. Уоллифорд никогда не раскрывал своих истинных мыслей, и я предположил, что он влюбился в южное очарование, которое Алекса щедро распространяла с первого дня. Но то, что вылетело из его рта дальше, еще больше шокировало меня.

— Мистер Джаггер, я хотел бы поблагодарить вас за вашу преданность юному Бэккету. Понятно, что вы любите и заботитесь о ребенке, несмотря на то как все могло сложиться с результатами теста на отцовство несколько лет назад.

Внутренне я подскочил вверх и вытянул кулак, но каким-то образом мне удалось изобразить смирение.

— Спасибо, ваша честь. Эти слова из ваших уст значат очень много.

— Точно. Что ж, как было сказано, давайте вернемся к делу, запланированному на сегодня. По ходатайству миссис Джаггер об опеке я не нахожу никаких обстоятельств, которые бы требовали изменения. Порядок посещения Эндрю М. Джаггером настоящим подтверждается без изменений.

Он посмотрел на Алексу.

— Миссис Джаггер, тот факт, что ваше ходатайство об увеличении опеки было подано с целью позволить мистеру Бодину начать посещать вашего сына, является шагом в правильном направлении. Однако не остается незамеченным тот факт, что мистер Бодин ни разу не появлялся на этих заседаниях. Откровенно говоря, отсутствие у него интереса и участия заставляет меня сомневаться в его приоритетах и желании занимать какое-то место в жизни сына. Несмотря на это, он отец мальчика, и я собираюсь предоставить мистеру Бодину некоторые посещения. Но время будет взято из вашего времени с сыном, а не времени мистера Джаггера. Настоящим суд удовлетворяет ходатайство Леви Бодина об опеке в размере восьми часов в неделю. После того как отношения будут установлены, и мистер Бодин докажет суду свое желание участвовать в жизни его сына, я рассмотрю возможность дополнительных посещений. Тем не менее, это, вероятно, также будет взято из вашего времени, миссис Джаггер.

Я стоял перед судом совершенно ошарашенный. Мысленно, я прорывался сквозь желтую ленту на финише с поднятыми руками, закончив почти четырехнедельный марафон, который бежал. Я просто не мог поверить, что выиграл.

Позади меня Роман издал победное «да», а я стоял ошарашенный, чувствуя, словно это сон, и в любую секунду я могу проснуться, тогда кошмарная реальность ударит меня.

Затем судья Уоллифорд подытожил:

— Наконец, что касается встречного иска о принудительном переселении Алексы и Бэккета Джаггеров домой в Нью-Йорк, он отклонен.

Погодите. Что?

— Ваша честь, если я сохраняю свои посещения, как вы можете отклонить мое ходатайство о возвращении моего сына домой?

— Разве это не очевидно, мистер Джаггер? Ваш сын будет здесь, в великом штате Джорджия. Вам стоит подумать о переезде.

Он стукнул молотком и встал, чтобы покинуть зал суда.

— Чушь собачья! У меня в Нью-Йорке практика. А у Алексы здесь даже нет работы.

Уоллифорд застыл на полушаге.

— Употребление такой речи в моем зале суда обойдется вам в тысячу долларов. Вам не нравится мое решение? Можете подать апелляцию.

***

Я схватился за стену уборной, чтобы продержаться как можно дольше в вертикальном положении и помочиться, а затем, спотыкаясь, прошагал назад к барному стулу. Галстук и пиджак бог знает где, молния все еще расстегнута, рубашка наполовину выправлена — я выглядел так же паршиво, как и чувствовал себя.

— Я возьму еще один со льдом, — я подвинул бармену свой бокал из-под коктейля. Он посмотрел на Романа, а потом на меня. — Ты должен спросить разрешения у папы или что? Просто дай мне чертову выпивку.

Я упоминал, что, когда напьюсь, я еще больший козел, чем обычно?

Мой телефон запрыгал по стойке. Эмери. Она звонила уже третий раз. И третий раз я не отвечал.

— На этот тоже не ответишь? — спросил Роман.

Я пробормотал:

— Какккая разззницаа?

— Как насчет того, чтобы позволить леди спокойно спать этой ночью? Господь знает, у тебя сон будет замечательным, когда ты упадешь в обморок к пяти утра, эгоистичный ублюдок. — Роман отпил пива и поставил его на стойку. — Она любит тебя. Ты заставишь это заработать.

— Заработать что? Все кончено.

— О чем ты говоришь? Не будь идиотом. Она — первая женщина, в которую ты влюбился на моих глазах. Как долго мы дружим?

— По всей видимости, слишком долго, если ты собираешься отчитывать меня.

— Что я говорил тебе в задней части церкви как раз перед твоей женитьбой на Алексе?

В том состоянии, в котором я находился, большая часть моей жизни была размыта, но то утро было кристально чистым в моей памяти. Я не один раз думал о том, как Роман предложил мне ключи от своей машины, чтобы я свалил.

— Машина сзади, если ты хочешь свалить, — сказал он. Когда напомнил ему о том, что Алекса носила моего ребенка, и я поступал правильно, он сказал: — К черту правильные поступки.