Егор. Биографический роман. Книжка для смышленых людей от десяти до шестнадцати лет

– Они очень высоки и носят, я бы сказал, исторический характер – мне неинтересно, буду ли я работать снова премьер-министром или просто в правительстве России, или буду президентом. Мне довелось стоять у истоков очень тяжелого и необходимого процесса радикальных перемен в России после краха коммунизма. И мне – с исторической точки зрения – предельно важно, чем этот процесс закончится. Если он закончится – пусть тяжело, не сразу и с огромными проблемами – формированием в России устойчивой демократии и эффективной рыночной экономики, значит, то, что мы делали в 1991–1992 годах, было исторически оправдано. Если процесс закончится неудачей, для меня это будет очень тяжело. В этой связи мои амбиции – чтобы из того, что мы начинали и что по разного рода причинам я перестал контролировать, получилась нормальная, хорошо устроенная страна. Тогда для меня ничего больше не нужно».

…Спустя более чем десятилетие, в 2011 году, Виктор Шендерович спрашивает Якова Уринсона: «Завершены ли реформы?»

И тот отвечает: «Ну, здесь я ответственно могу сказать, что, конечно, нет. Реформы проводились в 92-м, 93-м году, потом они серьезно затормозились, потом была попытка 95–96 года, и по существу серьезно реформы затормозились до 2000 года. Дальше, известно, была программа Грефа, которая попыталась возобновить серьезные реформы в стране, но почти полностью провалилась».

Помню, в 2001 году (шел второй год президентства Путина) я спросила у кого-то из окружения Гайдара:

– Что-то не видно, не слышно Егора Тимуровича?..

– Не видно?.. Да Гайдар работает сейчас так, как вообще не работал!

– Ого! Чем же он так занят?

– В буквальном смысле день и ночь пишет экономическую программу для Грефа.

В. Шендерович спрашивает Я. Уринсона – так почему же она провалилась?

«– Такой вопрос дилетантский, но тем не менее.

– Почему? В программе Грефа было все написано правильно, но у российского государства не было политической воли идти по пути реформ. Я, может быть, скажу обывательскую вещь, не сильно научную, но реформы структурные делаются тогда, когда плохо. Мало примеров в мировой истории, чтобы реформы делались тогда, когда хорошо. 2000-е годы – изобилие нефте-, газо-, алюминий-, лесодолларов…

– То есть, по Жванецкому, большая беда нужна?

– Да. Вот 92-й год, мы уже говорили, – когда было действительно сильно плохо и была политическая воля не только президента Ельцина, но и значительной части населения, которая поверила, что может быть лучше, – вот тогда реформы шли активно».

…Как уже, конечно, заметили мои смышленые читатели, автор этой книги не числит себя среди поклонников марксизма.

Но одно марксистское суждение я ценила со школьных лет и в жизни им руководствовалась: Ничто не дается без усилий и воли, без жертв и труда.

Особо важным мне всегда казалось здесь первое слово – ничто. Да, решительно ничто стоящее не дается без больших усилий. И чем раньше это поймешь – тем лучше.

В последние же годы, наблюдая за состоянием российского общества – за тем, как оно из общества граждан России становится (и уже стало) совокупностью проживающих волею судьбы на ее территории и мало интересующихся чем-либо, кроме личных дел, нередко размышляла над известной опять-таки со школьных лет железной формулировкой: Пролетарию нечего терять, кроме своих цепей.

И гнала прочь неотвязную мысль: «Неужели правда?.. Неужели способны ощущать себя в истории, влиять на историческую судьбу родины (как сделали это сто с лишним тысяч москвичей, придя в ночь с 20 на 21 августа 1991 года к стенам Белого дома) только те, кому нечего терять, потому что у них по воле советской власти ничего нет? А как только, благодаря концу советской власти и реформам Ельцина – Гайдара, они кое-чем обзавелись – тем, что жалко потерять, так и…

Неужели же?..»

И оказалось – нет!

В конце 2011 года на наших глазах в России возникло гражданское общество. Множеству людей стало небезразлично, в какой стране они живут и в какой стране станут жить их дети. На митинги «За честные выборы» стали выходить по сто с лишним тысяч человек…

8. 1999. Отец

В декабре 1999 скончался отец Егора, Тимур Гайдар.

Из интервью Егора Гайдара:

«Как-то, еще во время моего “хождения во власть”, журналист, бравший у меня интервью, спросил, кто оказал на меня влияние…