Егор Гайдар

«В результате выделения свежих сил численность чоновцев (чрезвычайный отряд особого назначения. – А. К., Б. М.) в Ачинско-Минусинском боевом районе увеличилась с 390 до 650 бойцов, вооруженных 15 пулеметами. Для их рационального использования были созданы три боевых участка, командовать которыми были назначены В. Ф. Поченко, В. А. Кудрявцев и А. П. Голиков (Гайдар). Начиная с апреля 1922 года отряд комбата Голикова в основном занимался разведкой, поиском и преследованием повстанцев. В то же время по его приказу было расстреляно пятеро лиц – лазутчиков Соловьева или представителей населения. Обвиняемый в злоупотреблении служебным положением (мы видели, в чем они состояли, а вот расстрелы Голикову как раз не вменялись. – А. К., Б. М.), Голиков в июне того же года был снят с должности, а затем наказан по партийной линии».

В этой статье, опубликованной в журнале «Вестник Евразии» и нашпигованной до предела фамилиями командиров – красных, казачьих, партизанских, а также боевыми эпизодами, фактами грабежей и репрессий, историк Шекшеев доходит и до эпизода, который стал ключевым для писателя В. Солоухина. Вот он:

«В ночь на 15 февраля в с. Шарыпово по инициативе и под руководством начальника Ачинской уездной милиции П. Е. Пруцкого и бывшего партизанского вожака и командира одного из отрядов М. Х. Перевалова были удушены, по разным данным, от 34 до 43 жителей. По приказу руководства Кызыльского волисполкома в с. Малое и Черное озеро расстрелу и удавлению подверглись 30 хакасов, заподозренных в снабжении повстанцев оружием и продуктами. Волостной комиссар Тартачаков душил людей, или, угрожая оружием, заставлял коммунистов топить их в озере».

Давайте сличать даты. Гайдар прибыл в Хакасию в апреле 1922-го. Жуткий случай с массовым утоплением в озере – это февраль. Ни один подобный эпизод Гайдару вменен не был. Тем более нет в его деле и того факта, что он лично кого-то пытал и расстреливал. Все эти обвинения возникли гораздо позже, в 1993 году, с «легкой» руки Солоухина.

Понять писателя можно – ему необходимо было создать символ. Для этого он приплел «свидетелей», ни один из которых потом не нашелся. А вместо безвестного командира Тартачакова в историю с озером поместил детского писателя Гайдара.

«Борьба принимала ожесточенный характер: соловьевцы стали приходить в деревни специально, чтобы вырезать коммунистов. Очевидцы сообщали, что “банда” за время переговоров (была создана комиссия для ведения мирных переговоров с атаманом Соловьевым. – Авт.) “выбила” до 100 коммунистов и 10 милиционеров, увезла 3 тыс. пудов хлеба, предназначенного для рудничных рабочих, разграбила ряд кооперативных лавок и Учумскую экономию. Посетив Ивановский рудник, с. Божье озеро и д. Парную, “бандиты” зарубили 8 коммунистов».

Современный историк Шекшеев не случайно ставит слова «банда», «бандиты», упоминаемые в советских документах, в кавычки. Ему-то понятно, что это никакие не бандиты, а крестьянские повстанцы. Но разве эти определения как-то облегчают наше впечатление от потоков крови, от зверских убийств (не менее зверских, чем те, которые совершали «партизанские» герои и чекисты) и грабежей?

Восемнадцатилетний Гайдар, возможно, отдавая приказ о расстреле пятерых «лазутчиков Соловьева», исходил вовсе не из абстрактной «классовой справедливости» или «классовой борьбы». Он оказался в кровавом котле и видел, как поступают со своими врагами эти восставшие крестьяне. Он воевал.

Но можно ли изолировать случай Аркадия Гайдара из общего фона большевистских репрессий времен гражданской войны? Можно ли «устранить» его из всей этой череды бесконечных скорых расстрелов без суда и следствия, взятия заложников и т. д.?

Ведь и сам он в автобиографической повести «Школа» этого не скрывал.

«Куда это они идут?» – подумал я, оглядывая хмурого растрепанного пленника.

– Стой! – скомандовал Чубук, и все остановились.

Взглянув на белого и на Чубука, я понял, зачем сюда привели пленного; с трудом отдирая ноги, побежал в сторону и остановился, крепко ухватившись за ствол молодой березки.

Позади коротко и деловито прозвучал залп.

– Мальчик, – сказал мне Чубук строго и в то же время с оттенком легкого сожаления, – если ты думаешь, что война – это вроде игры али прогулки по красивым местам, то лучше уходи обратно домой! Белый – это и есть белый, и нет между нами и ними никакой средней линии. Они нас стреляют – и мы их жалеть не будем!»