Егор Гайдар

Особенно это стало ощущаться в последние годы. У него появился какой-то комплекс. Жена моя свидетель, он приезжал, мы садились с ним на кухне, выпивали по маленькой рюмочке – ему нельзя было пить, совершенно, хотя он выпивал, – и он начинал говорить: “Это я не так сделал, в этом я виноват”. Он во всем себя винил. Его уже в правительстве давно не было, а он все равно считал, что он виноват.

Ну и потом, изредка его же Ельцин к себе все-таки звал посоветоваться, и начиналось: “Вот я это не так Ельцину сказал, надо было рассказать так”. И он все время переживал, все время мучился из-за этого. Хотя он был уверенный в себе человек.

Как видно, у него нервная система уже была абсолютно разрушена. Потому что он все время жил в напряжении. Я не помню ни одного случая, чтобы он расслабился, вот даже мы поедем в Финляндию на рыбалку – вместо того, чтобы рыбу ловить, все время какие-то проблемы у него в голове крутятся, и он их решает.

И переубедить его было невозможно. Мы все, конечно, пытались как-то… Он особенно Чубайсу доверял, они самые близкие друзья были. Но он тоже иногда совершенно отчаянно жаловался, что ничего с Егором поделать не может».

Конечно, нельзя воспринимать слова друзей слишком буквально – он многое успел за эти последние годы, он радовался жизни и просто жил: путешествовал, растил детей, писал книги, по-прежнему принимал участие в разработке важнейших экономических законов и программ, но…

Но всё же многие знавшие его говорят, что той миссии, которая соответствовала бы масштабу его личности, Гайдар уже так и не нашел.

Ее не было, хотя он бросался то к одной, то к другой – но она каждый раз оказывалась почему-то невыполнима. Может быть, потому что он перестал совпадать со своей эпохой. Сама эпоха стала более будничной, рутинной. Циничной. Менее революционной. И вот это пережить ему было трудно.

Ему, всю жизнь настаивавшему, что только эволюция, а не революция способна улучшить жизнь человечества.

14 июня 1995 года 195 боевиков под командованием одного из лидеров чеченских сепаратистов тридцатилетнего Шамиля Басаева захватили административные объекты города Буденновска в Ставропольском крае, а затем районную больницу. Суммарно – более 1500 заложников.

15 июня террористы высказали требования о прекращении боевых действий в Чечне. 17-го начался беспорядочный штурм больницы. Гайдар был на постоянной связи с Сергеем Адамовичем Ковалевым, депутатом «Демвыбора», уполномоченным президента по правам человека. Он находился внутри больницы. «Ковалев передал через одного из отпущенных заложников предложение Басаева договориться о временном прекращении огня и, в обмен на него, отпустить часть беременных женщин и женщин с новорожденными из родильного отделения, – писал Егор в мемуарах, – Сергей Адамович просит меня связаться с кем-нибудь из руководителей, способных принять такое решение».

Ельцина не было в Москве, он находился в Канаде на заседании «семерки». На авансцену событий вышел Виктор Черномырдин. Ночью Егор убедил Виктора Степановича в том, что надо дать распоряжение прекратить огонь. На следующий день, 18 июня, Сергей Ковалев сообщил, что Басаева, судя по всему, можно остановить обещанием начала мирных переговоров по Чечне, и если Черномырдин даст полномочия омбудсмену на разговор об этом с главой террористов, он этот разговор проведет. Гайдар дозвонился до Черномырдина – но только после того, как сообщил по Центральному телевидению, что на его звонки никто в правительстве не отвечает.

О деталях вспоминал тогдашний глава ТАСС и вице-премьер Виталий Игнатенко: «Я вошел в кабинет премьера, он был на связи со штабом спецподразделения. Было ясно, что он взял руководство переговорами на себя, президент Б. Н. Ельцин был с визитом в Канаде. На кон был поставлен авторитет власти. Все решали минуты.

Я рассказал, что только что переговорил с нашими и зарубежными журналистами. У них был прямой разговор с Басаевым. Положение, как мне рассказали, критическое. Басаев настаивает на своих требованиях.

– А он в состоянии что-либо слушать? – выдохнул Виктор Степанович.

Сделал несколько решительных диагоналей по кабинету. Потом попросил:

– Готовь прессу, кого сможешь, подтяни в приемную. Буду говорить с Басаевым из приемной.

Я кинулся выполнять указание премьера. Первым появился Саша Гамов из “Комсомолки”, потом президентский пул, ОРТ, “Российская газета”. При них начался тяжелый разговор премьера с террористом. Вдруг Басаев бросает в трубку:

– Откуда я знаю, что вы Черномырдин?

– Ты где сидишь там? – спросил Виктор Степанович.

– В кабинете главврача.

– Телевизор там есть?

– Да, есть.

– Тогда жди, – и Виктор Степанович кинул взгляд на меня.

Я принялся звонить на каналы телевидения. Быстро и профессионально в минуты переверстали сетку вещания. Виктор Степанович снова включился в разговор с Басаевым. И сделал ряд уступок его требованиям. 20 июня участники бандформирования отпустили заложников и скрылись. По условиям договоренности их не преследовали. Почти 2000 человеческих жизней были спасены».