Егор Летов: язык и мир. Опыт психолингвистического подхода к поэзии

Эти подтипы лежат в основе первых двух этапов развития сюжета, соответственно они являются логически связанными: в развертывании сюжета первый подтип сменяется вторым. На это указывает последовательная смена этих моделей в пределах отдельного лирического сюжета в рамках некоторых текстов. В иных случаях эти подтипы функционируют разрозненно: в части текстов фиксируется либо ПДМ 1.1, либо ПДМ 1.2.

ПДМ 1.1 представлена следующим образом:

• субъект: страдающий, неактивный;

• движение субъекта: субъект неподвижен;

• пространство: внешнее закрытое, ограничивающее перемещение героя и соотнесенное с внешними деструктивными силами.

ПДМ 1.1. обнаруживается в следующих стихотворениях[31]:

«Ветер с гор» (1983), «Сон» («Трижды удостоенный…», 1983), «Он идет его не слышно…» (1984), «Смерть в казарме» (1984), «Я бесполезен» (1984), «Однажды утром» (1985), «Детский мир» (1985), «Там где иначе» (1985), «Я весь словно пластилиновая фигурка…» (1986), «Трамвай задавит его наверняка…» (1986), «У вас лица как гороховый суп…» (1986), «Дезертир» (1986), «Я иллюзорен» (1986), «Пластилин» (1986), «Желтая пресса» (1986), «Игра в бисер» (1986), «Приятного аппетита» (1987), «Попе» (1987), «Лето прошло» (1987), «Лес» (1987), «Трамвай» (1987), «Винтовка – это праздник…» (1988), «Новая правда» (1988), «Слава тебе Господи» (1993).

Пожалуй, впервые эта модель полностью проявляется в раннем стихотворении «Сон» (1983), где обнаруживаются все ее компоненты. Приведем текст стихотворения:

Трижды удостоенный
отзывчивой дубиной по граненой башке
Продолжал настойчиво
стучаться в ворота пока не задохнулся
От собственной дерзости
а птички застревали кусочками в горле
А в камере смертников
заключенным снился один и тот же сон[32]

.

Субъект стихотворения подвергается воздействию внешних сил («отзывчивой дубиной по граненой башке»), эти силы принципиально безымянны и десубъективизированы, явлены только через «техническое средство» (дубина). Пространство, представленное в этом небольшом стихотворении, замкнуто, это пространство тюрьмы («камера смертников»); соответственно субъект неподвижен: он находится у закрытой границы, видимо, пытаясь ее преодолеть («продолжал настойчиво / стучаться в ворота»).

Стихотворение «Сон» содержит сразу все элементы ПДМ 1. В дальнейшем эта модель реализуется по-разному: так, в отдельных текстах представлены все ее компоненты, в других – фокус «настроен» на отдельные параметры (в статусе таковых обычно предстает субъект и силы, воздействующие на него). Рассмотрим составляющие ПДМ 1.1. по отдельности.

Внешнее ограничивающее пространство

Образные инкарнации закрытого пространства разнообразны: тюремная камера смертников; дом, переполненный вещами; земля-тюрьма, связанная с непреложным физическим законом притяжения. Во всех случаях такое пространство соотносится с идеей плена.

Так, земля интерпретируется как тюрьма, «держащая», «не выпускающая» героя. Ср. примеры: «Меня держит земля / Крошечные ножки / Завязли в тягучей / И руки по швам» (с. 36); «Всех нас зверей землей убаюкали / утрамбовали…» (с. 337); «Почти задушен / Почти закопан» (с. 79).

Бытовое пространство дома также соотносится с идеей неподвижности / пленения: в нем вязнут, оно опутывает и ограничивает. В стихотворении «Любо-дорого» мотив быта связывается с мотивом ограничения: «Дома все в порядке / <…> Полная чаша / Полная мера / Твердая память / Ни дыхнуть…» (с. 313). Следовательно, в универсуме Летова дом и тюрьма – образы семантически эквивалентные, они, наделяясь одинаковыми свойствами (предикатами), связываются с идеей жесткого ограничения героя. Функциональная близость этих образов приводит к возникновению странной метафоры «газовые камеры уютных жилищ» (с. 243); с точки зрения логики авторской ассоциативной логики появление этой метафоры в стихотворении 1988 года оказывается вполне закономерным, ибо в соответствии с законами мира Летова дом — это и есть камера.

Агрессивные внешние силы

Частью ограничивающего пространства ПДМ 1.1 становятся образы внешних агрессивных сил, которые разрушают героя. Эти силы наделяются двумя семантическими характеристиками.

1. В подавляющем большинстве случаев они принципиально безымянны, поэтому трудно определить, кто или что осуществляет деструктивное воздействие на летовского субъекта. Приведем некоторые наиболее репрезентативные примеры:

Я весь обрушен
Насквозь задушен
Вконец закопан

(«Я бесполезен», с. 79)