Егорка

Но Васин Большой уж ничего не понимал. От потери крови и холода он потерял сознание. К счастью, это произошло около истребителя. Иначе, может быть, и не дотащить было Васину Маленькому Васина Большого. К тому же пули егерей уже подымали снежные фонтанчики вокруг самолёта.

Задыхаясь, весь мокрый от горячего пота, Васин Маленький втащил товарища в самолёт. Он посадил его на своё сиденье, а сам сел на бесчувственного Васина Большого.

Как ухитрился Васин Маленький поднять самолёт, лететь на нём и посадить на своём аэродроме, он и сам не знал.

Запомнились ему лишь синее от холода и злобы лицо егеря да напрасный взрыв гранаты врага.

Пустой бензиновый бак да штук двадцать пулевых пробоин в самолёте — вот всё, что осталось на память от всей этой небывалой истории.

Нет, осталось и ещё кое-что.

Васин Большой и Васин Маленький стали неразлучными друзьями. Они и дня не могли прожить друг без друга.

И Васин Большой мечтал лишь об одном: жить и дальше так с другом, рука с рукой, а если грянет священный бой, то биться в этом бою вместе с другом, опять крыло с крылом…

«Смерть куклам»

— Вот уж никогда не думал, что медведи по морю плавают! — смеялся Васин Большой, шагая рядом с Васиным Маленьким. — А знаешь что? Ведь сегодня день рождения твоего Алёшки. Давай ему подарим медвежонка, а? Вот обрадуется паренёк!

Казалось, Егорка стал понимать, среди каких людей он шагает. По крайней мере, он перестал хмуриться и глядеть горемыкой.

Разок медвежонок даже огрызнулся на сумасшедший лай собаки, показал ей, какие у медведей бывают зубы, и заворчал, словно хотел сказать: «Ну ты, пустолайка! Попляши сначала на дне морском, повиси на хвосте над морем, тогда и лай! Сказала бы лучше, что дальше со мной будет…»

А дальше было вот что.

Васин Большой снял с себя серый плащ и завернул в него Егорку.

Егорка хотел царапнуть лётчика, но только вздохнул.

— Я так проберусь, что Алёха и не заметит! — сказал Васин Большой и пошёл другой дорогой.

А Васин Маленький направился к своему дому. Там его ждал шумный скандал. Около дома собрались ребята, что-то кричали и размахивали руками.

У крыльца, окружённая ребятами, стояла и плакала Вера, дочь Васина Большого. Лётчик наклонился к ней:

— Веруня, кто тебя обидел?

— Да!.. — ответила Вера и больше ничего не могла сказать, и глаза её стали похожи на два синих блюдечка, до краёв наполненных водой.

За Веру всё рассказали её подруги:

— Её Алёша ваш обидел. Он обещал отдать Верину куклу, а сам взял да навинтил её на проволоку. Вон, смотрите!

На проводах, печально растопырив руки, висела не только одна Верина кукла: там болтались куклы разных размеров и в разных платьях и заяц с оторванным ухом.

— Он у нас двадцать две куклы насовсем повесил, Алёшка ваш! — наперебой жаловались девочки. — Недаром его дразнят «Смерть куклам». Не велите ему больше, дядя Васин!

Тут подошёл управляющий домом. Он так был сердит, что не мог говорить.

— Вот! — наконец выдавил он из себя. — Вот, полюбуйтесь! Покоя нет никому от проделок вашего сына!

— Хорошо, — сказал смущённый Васин Маленький, — этого больше не будет.

— Берегись! — раздался вдруг крик Алёши с крыши.

Девочки взвизгнули и побежали в разные стороны. На парашюте, отчаянно визжа, снижался дворовый пёсик Пупсик. Парашютик раскрылся неудачно. Пупсик падал камнем. Если бы Васин Маленький не подхватил Пупсика на лету, произошло бы несчастье.

Девочки взяли Пупсика и побежали его жалеть. Прыгая через три ступеньки, сбежал во двор Алёша.

— Папа, я не виноват, — сказал он. — Пупсик царапался и не давал как следует стропы закрепить. Понимаешь?

— Сегодня день твоего рождения, — сказал Васин Маленький. — Я было приготовил тебе подарок. Его не имел ещё ни один паренёк. День рождения я отменить не могу. Подарок — отменяю.

Когда отец и сын пришли домой, сердитые друг на друга, их встретил Васин Большой, но вечер получился неразговорчивым…

«Укусит или не укусит»

Раздался телефонный звонок. Командир части вызывал Васина Большого и Васина Маленького на совещание. Через два дня должен был состояться праздник воздушного флота. Ожидалось множество гостей. Их необходимо было встретить, удобно разместить и показать работу боевых самолётов.

При лётчиках Алёша крепился, но, как только за ними захлопнулась дверь, мальчик прыгнул с ногами на диван, забился в уголок, где любила сидеть с ним покойная мама, накрылся подушкой и заплакал.

Он плакал долго и горько. А потом заснул. И ему снилось, что он не Алёша, а холоп Никишка. И что он сейчас должен будет спрыгнуть на самодельных крыльях с колокольни.

Внизу шумит московский народ. Сидит на троне Иван Грозный. Только теперь он — папа. И Малюта Скуратов там, внизу. Только теперь он — управляющий домом.

И все ждут, когда Алёша прыгнет. Вот Алёша прикрепляет крылья, закрывает от счастья глаза, отталкивается от площадки колокольни и летит вниз…

Да, да, он летит над Москвой, над народом, выше стаи голубей! Сердце мальчика счастливо замирает, грудь глубоко дышит. Лучше бы уж никогда не спускаться туда, где ждут, хмуря брови, папа и управдом.